Осторожней с ними, дочка,
нюх у них на юных дур.
В носовом моём платочке
две зарплаты – пять купюр.
Там тусовки, вечеринки
от зари и до зари.
Купишь новые ботинки,
Брошку, вон, мою возьми.
От ребят из общежитий,
не забудь, бегом беги, –
посоветовала Титя, –
честь девичью береги.
Не сори деньгами, кстати:
растранжиришь – больше нет.
Здесь на крайний случай хватит,
чтобы взять домой билет.
– От меня ещё полтыщи,
до вагона довезу, –
волосатым кулачищем
Губошлёп смахнул слезу.
Подогнал кобылу Дусю,
чемоданы положил.
– За неё я так боюся!..
– Тить, довольно, не блажи.
– Им девчонка, словно мошка:
хлоп! – была и не была…
– Ну, присядем на дорожку.
Но, ленивая! Пошла!!
Верить, нет ли, как хотите:
вся деревня, их родня,
все, за исключеньем Тити,
пили с радости три дня.
Губошлёп, на прочих глядя,
был расслабиться не прочь,
не судите бога ради:
за жену пил и за дочь.
От Грошовки дальше, дальше,
электричка: тук-тук-тук!
А прислуга адмиральши
отбивается от рук.
Прибывают выпускницы
из деревни каждый год,
чтобы взбрыкивать в столице,
с ней такое не пройдёт.
Подмосковные девахи!
В них почтенья ни на грош:
поживут недельку в страхе –
вынь зарплату да положь!
Нерадивые служанки,
мажордом и повара –
все изучены с изнанки
и уволены вчера.
Все агентства забодала,
даже голос сорвала –
ни в одной потенциала
претендентке не нашла.
А пока без них страдала,
в Интернете блог вела
про секреты адмирала
и семейные дела.
Между тем плетутся споро,
без восторгов и злобы,
хитроумные узоры
для сценария судьбы.
Электричка, вздрогнув телом,
у перрона замерла,
и красавица несмело
в многолюдный мир вошла.
Вместе с крохотной частицей
Петьки Пупкина внутри
приняла её столица,
где «во все глаза смотри».
К ней в метро рванулся сразу,
как злодей из-под кустов,
смуглолицый, черноглазый:
услужить всегда готов.
Для неё, провинциалки,
есть волшебное письмо.
Тысяч двадцать пять не жалко –
всё уладится само.
Под его прищуром жгучим
развязала узелок,
позабыв про «крайний случай»,
отдала. Не зря – помог.
Есть письмо для адмиральши!
Окрылённая, она
на такси помчалась дальше,
хоть не нравилась