– Если организатором была игра, то каким сопредседателем были вы?
– Во-первых, сопредседателем, проходящим обучение среди исключительно умных и дальновидных людей, можно сказать даже, бывалых. Совершенствующимся, внимательно прислушивающимся к окружающим, берущим дело в свои руки в уже обозначенных пунктах. Затем, если можно так выразиться, президентом со всей полнотой функций и сжимающимся сердцем, когда Фернана Састра настигла болезнь.
– Финансовый менеджмент открыл для вас много нового о себе самом, положении дел в футболе и его резонансе.
– Находясь в первых рядах партера, я смог оценить, какой вес футбол приобрел в обществе, политике, геополитике, экономике, культуре, зрелищной индустрии. Скромное предположение блестящим образом подтвердилось. Вот таким образом я, несомненно впервые, получил подтверждение того, что футбол – вполне невинная игра, отданная во власть амбиций, гораздо менее невинных. И равным образом в первый раз оказавшись на новом уровне игры и рефлексий на эту тему, я задумался, не является ли руководитель столь же важной персоной, что и игрок.
– Вот уж поистине, у вашего порога стояла революция!
– Скорее осознание того, что общепринятый взгляд не должен ею быть. Моя личная революция произошла в иной момент. В то время мне нужно было пройти этим путем, чтобы преодолеть некоторую робость, определенные комплексы, пролегавшим в мире сильных и зачастую красноречивых личностей, в то время как мои словарные и грамматические возможности ограниченны. И я не утверждаю, что на следующий день получу главный приз за свой французский. 14 июля 1994 г. в мэрии Беверли-Хиллз в Лос-Анджелесе мне было не по себе во время речи, которую я произнес в присутствии доброй тысячи представителей международной прессы. Франция передавала эстафету США. И в первый раз мне предстояло явить футбольному миру того нового Платини, которым я стал. Мундиаль-98 превратился в повседневное приключение, приключение, в котором я одновременно пускался в путь и искал самого себя.
– Я бы скорее описал подобным образом следующий период, настолько вы со стороны производили впечатление человека, борющегося с самим собой, чтобы не сказать, борющегося в одиночестве, по сравнению с тем, что было раньше. Прямодушный человек, «ведомый» по тонкому льду, и двуличные стратеги, ведущие обманчивые речи в лице ФИФА и УЕФА.
– В январе 1998 г. Йозеф Блаттер предлагает мне выставить свою кандидатуру в качестве преемника Жоао Авеланжа. Эту мысль подсказал ему сам Авеланж: «Платини президент, ты генеральный секретарь, это было бы очень изящно». Возможно, это и было бы изящно, но не слишком реалистично. Потому что в январе 1998 г. я занят чемпионатом мира, а главное, совершенно не чувствую себя готовым принять такую ответственность. «Что