Я принял душ быстро, как никогда в жизни, и спустился вниз. Все живое, что только было в доме, собралось на кухне. Собаки лежали, в глазах – ожидание, хотя заметно было, что они сбиты с толку и не уверены, чего именно им следует ждать.
– Как я вас понимаю, ребята, – вздохнул я.
У стола откуда-то возникла клетка с крольчихами Долли и Лили – я еще не был готов сдавать экзамен по билету «Как отличить одну от другой». Пэм нарезала кубиками фрукты и теперь жарила на сковородке оладьи. Откуда взялась сковородка? Я понятия не имел, что у нас есть такая. Да и как Пэм сумела отыскать ее в этом море нераспакованных ящиков и коробок? В своем старом доме я прожил десять лет и ни разу не заглядывал в духовку, а тем более не готовил себе завтрак.
Да, и еще Цыпа. Большой, белый, упитанный, надутый от гордости, с красным упругим, будто резиновым гребешком и бородкой того же цвета, он цокал по полу, высоко поднимая ноги, пытаясь пробраться между собаками, и ласково бормотал в адрес девочек, которые опустились на колени и изо всех сил старались подбодрить и успокоить его.
– Ты самый лучший петух во всем городе, – уверяла Цыпу Абигейл. Каролина обняла его и приподняла, чтобы он мог посмотреть, как мама делает оладьи.
– Ой, бедненький, да не бойся ты ничего, – приговаривала она шепотом ему на ухо. – Мы все тебя любим.
Затем минут двадцать на кухне царил сущий ад (правда, на редкость организованный), и я чувствовал себя до мозга костей незваным гостем. Обратить на себя внимание было равносильно попытке сунуть ножик в лопасти гудящего вентилятора. Еда истреблялась мгновенно. Опустевшие тарелки со страшным грохотом сносились со стола, каким-то чудом все же попадая в мойку. Потом девочки умчались наверх – переодеваться и собираться в школу. Время поджимало – началась жуткая суматоха. Сестренки громко спорили, что надеть каждой из них. Мама упаковывала в отдельные пакетики их перекусы на каждую перемену. Очень скоро я уже стоял на крылечке и смотрел, как три женщины с Сомилл-лейн спешат к машине Пэм – девчонки тащили с собой ранцы, их косички подпрыгивали на спинах в такт шагам. Это что, они каждое утро так проводят?
– Эй, Брайан! – крикнула Пэм своим тоненьким пронзительным голосом, опустив окошко, уже собираясь выезжать со двора. Вспомнила обо мне! – Не вздумай съесть все кексы, которые принесла нам мама!
С тем они и уехали.
Оставшись в одиночестве, я вышел во двор, который порос не столько травой, сколько какими-то колючками-сорняками