Сытин. Издательская империя. Валерий Чумаков

Помыкавшись несколько лет, но так и не получив ожидаемых баснословных прибылей он сначала приспособил свое изобретение для печати нот, а затем и вовсе перешел на машинную раскраску ситцевых тканей. На его счастье, новый способ печати показался интересным членам мюнхенской королевской комиссии составления карт. В 1809 году он был приглашен к мюнхенскому двору, где ему поручили организовать литографическую мастерскую. Поддержанное королевским именем и солидными инвестициями дело пошло значительно удачнее и уже вскоре Алоиз получил титул королевского инспектора литографии и пожизненное жалование. В 1826 году он значительно улучшил свое детище, разработав процесс мозаического литографирования, а еще спустя семь лет догадался, как переносить с камня на полотно картины, нарисованные масляными красками.

      Словом, машины Алоиза, или, как говорили в России Алозье, всегда находились на самых передовых рубежах печатной техники. К 1870-м годам в списке предлагаемых к продаже моделей были даже машины с паровым приводом, однако это уже было слишком дорого. Иван Сытин выписал себе модель попроще, приводимую в движение простым рабочим колесом с рычагом.

      Вообще, складывается стойкое впечатление, что подготовку к своему отделению от Шарапова Сытин начал задолго до последней нижегородской командировки. И не только в теоретическом, но и в практическом плане. Во всяком случае, даже по воспоминаниям видно, что он уже успел переговорить не только с поставщиками техники, но и с банкирами. Видимо и помещение для мастерской Иван Дмитриевич присмотрел заранее, ибо сразу по возвращении в Москву переехал с женой на новую квартиру. Располагалась она в доме Кравцова на Воронухиной горе, недалеко от Дорогомиловского моста. Тут же рядом, в трех отдельных комнатах 7 декабря 1876 года открылась первая сытинская литография с одной машиной и двумя наемными рабочими. Оформлена она была, как и предполагалось, на вложившего в дело недостававшие 3 тысяч рублей Шарапова. Для работы с машиной требовалось минимум три человека, один закладывал в нее листы бумаги, второй опускал тигель, массивную железную плиту прижимавшую лист к камню, а третий вытаскивал свежеотпечатанные листы и складывал их в кипы. Поэтому третьим рабочим попервоначалу был сам новоявленный издатель.

      Первой продукцией литографии были три лубка, доски для которых Иван подготовил загодя. Сюжеты были самыми, что ни на есть, ходовыми, в меру «желтыми» и качественно выполненными. На первом изображено было, как «Петр Первый за учителей своих заздравный кубок поднимает», на втором – как «Суворов играет в бабки с деревенскими ребятишками». И, наконец, для религиозных покупателей, желавших знать истоки русской церкви, «Как наши предки славяне крестились в Днепре и свергали идола Перуна». После того, как доски эти выработали свой ресурс, Сытин не стал их утилизировать, а отнес домой, где хранил как реликвии и часто показывал гостям и детям. Заявляя, что именно с них пошла