Забрав футболку, прошу Майка отвернуться. Он делает это не очень охотно.
– Я хочу, чтобы ты прекратила всякое общение с Загорским, – говорит он, когда разворачивается и наблюдает, как я завязываю узел на талии. – Думаю, ты понимаешь, что ваше дальнейшее общение абсолютно неуместно.
– Я хочу прекратить нашу фикцию.
– Что?
Он усмехается и, мазнув взглядом по моему животу, облизывается.
Извращенец. Внутри меня горечь.
– Хочешь прекратить это все?..
– Да.
– Я против. Ты мне нужна, а я нужен тебе. Не вижу смысла что-то заканчивать.
– Все изменилось, – переминаюсь с ноги на ногу. – У меня отношения. Настоящие.
– У тебя что? – усмехается. – Отношения с Тайгой? Что за бред?..
Бесит.
– В следующий раз, попроси Яичкину сконцентрироваться на массаже головы, а не простаты. Тормозишь страшно, – шиплю, проходя мимо него. – А я пока все расскажу нашим родителям…
Глава 5. Аня
Однажды, когда мне было всего двенадцать, а Мише только-только стукнуло пятнадцать, он пригласил меня в кино. И в этом не было ничего удивительного ровно до тех пор, пока в и без того темном зале на двадцать мест не погас экран, а из динамиков не полилась романтичная музыка.
Это было безумно трогательно и по-подростковому мило.
В тот день юный Миша Авдеев с нежными розовыми розами наперевес официально предложил мне встречаться. И подарил кота – мягкую игрушку в виде брелка, до сих пор болтающуюся у меня на ключах.
Наверное, я и сейчас в каких-то жизненных аспектах ребенок, но тогда была совсем зеленой. Хотя… счастье я чувствовала. Умела это делать.
А сейчас?
Наверное, разучилась…
В один летний день, благодаря отвратительному поступку Авдеева, мгновенно стала взрослой.
Взрослые не чувствуют счастья, потому что в него не верят.
Выскочив из комнаты, несусь на первый этаж и уже на лестнице, услышав звонкие, бодрые интонации, понимаю, что приехала Роза.
О, нет!..
Роза-Розочка…
– Анечка, моя дорогая!.. – расплывается она в улыбке.
– Здравствуйте, – говорю поникшим голосом и иду целовать в обе щеки теперь бабушку Майка. – Как ваше здоровье?
Либо в комнате тусклое освещение, либо лицо бывшей балетной примы Драматического театра Северска – Розы Цветковой – слишком худое и бледное, хоть она и пыталась скрыть это румянами кирпичного цвета на щеках и нанесенной ровным слоем вишневой помады.
Роза отмахивается от моих вопросов и сразу начинает причитать:
– Да что обо мне, о старой говорить?.. Дай я на тебя посмотрю! Какая фигура!.. Какая осанка!.. И как тебя этот Громила оставил здесь на целый год?..
– «Этот Громила» уже здесь, – слышу грубоватое за спиной и тут же отхожу. – Привет, ба!
Невольно улыбаюсь, глядя, как Авдеев приподнимает и кружит бабулю, а она только глазами хлопает. Он, пожалуй, хороший человек, но даже у хороших людей бывают темные, некрасивые стороны. Так ведь?..
– Медвежонок, –