И вот спустя три месяца, на прошлой неделе, он вдруг позвонил мне, сказал, что ремонт в его квартире наконец закончился, и приглашал к себе домой показать, как все получилось, готов был заехать за мной прямо сейчас, куда она скажет.
Я была дома, мы в очередной раз посрались с мужем, и, конечно, я не могла собраться и уйти из дома прямо сейчас. Андрей закатил бы скандал, скажи ему я, что сейчас за мной заедет заказчик. Он был болезненно ревнив. Вообще всякий раз, когда я приходила домой довольная больше, чем обычно, или чуть позже, чем обычно, или меня подвозил заказчик, Андрей разглядывал мое лицо в поисках чего-то подозрительного и устраивал допрос с пристрастием.
Ему не нравилось, что я теперь общаюсь с разными незнакомыми ему людьми, становлюсь независимой, разъезжаю на крутых тачках с богатыми заказчиками, даже если это поездка на объект в загородный дом, и, неважно – мужчина или женщина этот заказчик. Везде и во всем он видел угрозу, стал буквально параноиком. Ему не нравилось, что я стала одеваться лучше, делать маникюр чаще, в общем, следить за собой больше, чем раньше. Когда я сидела в офисе в бабском коллективе, ему было спокойно. Он заезжал за мной в 17.45, ни минутой позже, а если вдруг не получалось заехать, требовал потом отзвониться из дома. Уже третий год, как он уволился из банка, и теперь гонял дорогие машины на продажу. Занятие свое он, видимо, считал недостойным, хоть и прибыльным. И чем лучше шли дела у меня, тем мрачнее становился Андрей.
В общем, я пообещала Максу перезвонить завтра и благополучно забыла. И сейчас, сидя на кухне, после этого сна я вдруг вспомнила, что совсем забыла об этом, и мне стало неловко.
Муж проснулся, зашел в ванную. Блин, так не хочется его видеть! «Если он будет приветливый как ни в чем не бывало, значит я тоже буду нормально разговаривать, а если нет, значит буду молчать. Да пофиг! Молчать мне теперь нравилось, можно было спокойно погрузиться в свои мысли, думать об объектах. Муж мог не разговаривать по два-три дня. Раньше я страдала от этого, упрашивала, хотела скорее помириться, чтоб прервать это мучительно тягостное молчание. Теперь было по-другому, я могла спокойно молчать, разговаривать только с дочкой, будто его нет дома. И сегодня я тоже хотела, чтоб он замолчал на два-три дня.
В период молчания у меня как будто был иммунитет. Не нужно было докладывать или объяснять ему, куда, с кем и зачем я поехала, а он из-за своего тупого упрямства не мог заставить себя заговорить первым. Андрей зашел на кухню, угрюмо глянул на меня и буркнул сквозь зубы:
– В десять поедем, будь готова. Я промолчала. Это его поведение означает, что Андрей не закончил. Еще один день в дурацком настроении.
Глава 2
В гробовой тишине мы доехали до строительного магазина, купили