Тонкий голос Никиты, словно из другого мира, прозвучал откуда-то справа. Яров замер. Кровь отхлынула от мозга, что дало ему возможность слегка протрезветь от бешенства. Детская мольба сделала своё дело и привела его в чувства.
Продолжая тяжело дышать, Саша бездушным взглядом смотрел на избитое тело у его ног. Его не волновало то, что, возможно, учитель испустил дух. Это безразличие стало первым шагом к знакомству с другим собой. С той частью своего я, о которой до этого момента он и не подозревал.
Когда дыхание пришло в норму, до него наконец дошло, что он сделал. Александр обернулся в поисках брата. Никита сидел на корточках в дальнем углу комнаты, закрыв лицо руками. От страха его худенькое тельце дрожало, как осиновый лист на ветру. Парень в мгновение ока оказался возле него.
– Никита, нам нужно уходить! – тихо произнёс он, чтобы ещё больше не испугать ребёнка.
– Ты его убил? – заикаясь спросил Никита.
– Я не знаю. Быстро! Вставай!
Саша схватил младшего брата за руку и потянул за собой. Никита подался вперёд и покорно замельтешил за ним следом. Александр прибавил шаг. Он практически бежал.
– Я не могу так быстро! – пропищал за спиной детский голосок.
Александр ничего не ответил. Он хотел побыстрее выбраться наружу. Хотел, чтобы всё это оказалось игрой воображения. Он не знал, какие последствия повлечёт за собой содеянное, да и не хотел знать. Вершить самосуд – последнее дело. Но это! Грязное домогательство учителя-извращенца не имело никакого оправдания.
– Расскажи, что он заставлял тебя делать, – прорычал Яров-старший, когда они уже вышли на улицу и свернули на дорогу, ведущую к дому.
– Он просил, чтобы я его потрогал.
– Почему ты согласился, Никита?!
– Он пообещал принести мне жвачки и шоколадные батончики.
– О господи!
– Мне так хотелось! Мама никогда этого не покупала!
– Сколько раз он просил тебя… Чёрт! – Александр запнулся на полуслове. Настолько ему было противно произносить это вслух. – Сколько раз ты его трогал?
– Один раз. Вчера.
– Давно он ведёт у вас занятия?
– Второй день. Наш постоянный учитель заболел, а этот его замещает.
– Грязный подонок! – это был скорее плевок, чем обычная речь.
Через десять минут они подошли к пятиэтажному дому с одним-единственным подъездом. Яровы жили на четвёртом. Саша поднял голову и посмотрел на окна квартиры. В них было темно. Фасад здания, облицованный бежевым камнем, выглядел празднично, по сравнению с остальными домами в округе.
Александр не раз пытался выяснить у матери, как так получилось, что при их нищенском положении дел они имели жилплощадь в одном из самых престижных зданий Устинска. Но она всегда уходила от ответа, невнятно бормоча про какое-то наследство. Как жаль, что спросить больше было не у кого. По словам матери,