– Понятно.
Мы спустились на самый нижний этаж. Переводя дыхание в нужный нам ритм, мы бегло посмотрели друг на друга.
– Хорошо выглядишь, – сказал Максим, подавляя свою детскую улыбку. – Полина была права. Главное – не выделяться.
– Спасибо.
– За что?
– Не знаю, – пожав плечами, ответил я. – Просто спасибо.
– Это всё потом, – хлопнув в ладоши, сказал Максим. – Идём дальше.
Дверь подъезда пришлось открывать вдвоём. Заржавевшие петли сопротивлялись нашему желанию выйти наружу.
– Скажу Чеширу, чтобы разобрался.
– Да ладно, я тоже могу помочь, – сквозь силу ответил я.
– Лучше побереги силы.
Когда дверь все-таки дала слабину, мы выбрались на свежий воздух.
Апрельское небо освещало верхние этажи домов. Свет косыми лучами озарял тающий на дороге снег. Разбитый тротуар покрывали сотни ручейков талой воды. Ржавые перекладины детской «паутинки» приветливо были изогнуты вверх.
– Чудом сохранилась, – поймав мой взгляд, ответил Максим.
– А это ещё что? – спросил я, указывая на противоположный дом с огромным круглым отверстием посередине.
– Испытание вооружения. Года два назад это было. Новые технологии. Снаряд режет целые дома, как масло.
– А почему отверстие круглое? – задумчиво спросил я. – Они что, лазером аккуратно его проделали?
– Нет, просто снаряд теперь летит с какой-то сумасшедшей скоростью, а форма снаряда задаёт форму отверстия.
– Что за… – начал я.
– Понты, да, – заключил Максим. – Только понты. Ничего другого.
Мы шли вдоль тесно примыкавших друг к другу шестнадцатиэтажных домов, обходя металлические скелеты автомобилей. Было много луж. Я мысленно поблагодарил Полину за совет. Пожалуй, только в таких ботинках здесь и можно ходить. Грязная жижа, покрывавшая корку асфальта, разлеталась от наших шагов в радиусе метра. От этого, кажется, получал наслаждение не только я, но и Максим. Двери других подъездов либо отсутствовали, либо были заколочены металлическими листами. «Наверное, некоторые предпочитают ходить домой через окно», – подумалось мне. Одинокие строения бывших трансформаторных станций были исчерчены дикими узорами граффити. Невообразимые тэги и чьи-то имена. Почти наскальная живопись. Она притягивала мой взгляд. Максим шёл впереди, поэтому я мог расслабиться и не думать о том, в каком-то направлении идти. После того, как мы обогнули череду домов, мы свернули на ближайшем углу и подставили свои лица нежно-желтому, как мёд, солнечному свету.
– Вот там, – указал рукой Максим на едва заметное здание бывшего детского сада, которое скрывалось в тени разросшихся деревьев и кустов.
Когда мы приблизились вплотную к диким кустам шиповника, я обратил внимание на неестественно голубой цвет его веток.