Он сам не ожидал, что из него вырвутся такие слова – тут же пожалел о сказанном. Но Лиля как будто даже не огорчилась. Ничего такого в ее потемневших глазах он не увидел.
– Вот оно что. Не удивил, я давно знала, что так будет. Лети, соколик, лети! – Она поспешно вышла из комнаты, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Эдгар слышал, как она возится в прихожей, надевает босоножки. Но не двигался с места, останавливаемый самолюбием, хотя его обуревало желание броситься за ней, остановить. Почти физически ощущал он, что уходят последние секунды.
– Стой, никуда ты не пойдешь, – не выдержав, самолюбие отступило. – Никуда тебя не пущу, слышишь?
Лиля даже отпрянула, испугавшись бешеных молний в его глазах. Но уступить было выше ее сил.
– Ошибаешься, милый, – презрительно усмехнулась она и хотела отстранить его, чтобы уйти.
И тут, словно лавина, которая крушит и ломает все на своем пути, Эдгар обрушился на нее, грубо схватил в охапку, прижал к себе так крепко, будто хотел задушить, начал жадно отыскивать ее губы. Лиля отчаянно забилась в его руках. Яростная молчаливая борьба продолжалась недолго – не удержавшись на ногах, они рухнули на пол. Скоро нельзя уже было сказать, борются они или обнимаются, словно теплый вечерний свет принес им умиротворение и смирил гордыню обоих…
– Лилька, шевелись, я тебя умоляю. Через час худсовет, а ты в лоскутах!
Как и вчера, Лиля сидела на полу, перед нею лежал чистый лист ватмана. Она подняла на Марину красные припухшие глаза.
– Мариша, миленькая, не ругайся. Сделай кофейку, спаси человека.
– Ох уж этот твой вертолетчик! И о чем вы с ним думаете?!
– А что? – вспыхнула Лиля. – Он мне, между прочим, предложение сделал.
– Вот именно – между прочим, все у вас так, – проворчала Марина, но не удержалась полюбопытствовать: – Заявление-то подали?
– Какое заявление, Мариша? – Лиля усмехнулась уголком рта и откинула с лица черную прядь. – Он отбывает в Ригу, сейчас скажу, – она взглянула на часы подруги, – ровно через три часа двадцать минут, рейсом семьсот двадцать пять.
Марина внимательно посмотрела на нее и больше вопросов не задавала. Привычным движением воткнула в розетку электрический чайник, заглянула под крышку – достаточно ли воды. Помолчав немного, заговорила:
– Раз отбывает – бог с ним. Давай-ка я тебе бутерброд с джемом сделаю. Клубничный, из Польши. Вчера в наборе с килькой давали, разорилась на два. Ума не приложу, куда теперь четыре банки кильки девать.
– Сама ешь свою кильку с джемом!
– Кончай, нечего на людей кидаться, – спокойно, но строго осадила Марина. Она это умела, хоть и своя в доску. – Значит, сама дурака сваляла, коль такого парня упустила.
– Какого такого? Ну какого такого?! – взорвалась Лиля. – Ты хоть соображаешь, что такое летчик-испытатель? Пуговки блестят, фуражечка набекрень – так, что ли? И в тридцать лет – юная безутешная вдова! Как трогательно и романтично! А детям на ночь