Она не поехала отдыхать к морю, она взяла билет домой. Родители даже не спросили, что случилось и почему Ника вернулась. Они привыкли к неожиданностям дочери и, видя ее состояние, просто не трогали ее, и она была им за это очень благодарна.
Шли дни. Ника чувствовала себя растением. Даже хуже. Растению хочется воды, солнца, ей же не хотелось ничего. Она могла часами лежать, глядя в потолок, к мольберту подходить она не могла, потому что рука начинала рисовать знакомый профиль, совершенно без ее воли. Одним словом, жизнь перестала иметь для нее какой-то смысл и ценность, и она позволила себе впасть в это состояние безысходного отчаяния.
Но мозг рано или поздно, насмотревшись на хозяина, делает свое дело и берет все в свои руки.
Ника начала искать всему оправдание. «Ну да, мы же договаривались, всего три дня. Договаривались ничего друг о друге не знать. Чего ж ты ревешь, это был твой выбор, Ника. А ну, не реви, зато ты была счастлива! Вон посмотри вокруг, много ли людей испытали эту настоящую любовь, хоть на мгновение, а у тебя было целых три дня! Это целых семьдесят два часа! Э-ге-гей, да ты богачка и прекрати ныть! И вообще, не в твоих правилах о чем-то жалеть, ты хотела бы, чтобы этого не было? Нет. Тогда не ной. Было и было. Не жалеем». Так мозг начал успокаивать Нику, и ей действительно стало немного легче. Прошел месяц, она стала понемногу выходить из дома, но к мольберту так и не подходила, благо были каникулы и особой необходимости в этом не было. Шли дни, ничего не менялось, но однажды в метро ей вдруг показалось, что она его увидела. Дальше идти она не могла, ее кинуло в жар, и дышать стало тяжело. Когда парень повернулся, она увидела другое лицо. Слезы хлынули из ее глаз градом, она бежала сквозь толпу, давая волю своим чувствам, и когда, обессилев, остановилась, прикоснувшись лбом к какой-то стеклянной двери, едва переводя дух, она вдруг услышала за спиной голос:
– Мороженое хочешь, фисташковое?
Ника боялась повернуться, думая, что это ее воспаленный разум шутит с ней шутки. Но знакомый голос продолжал звучать:
– Ну тает же…
Ника повернулась. Он стоял как ни в чем не бывало, будто они не виделись просто каких-то пять минут, а в руках у него действительно было мороженое…
– Ненавижу тебя, – прошептала Ника.
– И я люблю тебя, – ответил он.
– Почему мне знакомо твое лицо?
– Не знаю. Я тоже тебя сразу узнал. Видимо, мы должны были встретиться. Прости меня, я тогда должен был уехать.
Все. Больше никто ни о чем не жалел и ничего не спрашивал. Значение имело только то, что происходило здесь и сейчас. А здесь была просто Любовь. Любовь без условий, претензий и без лишних прикрас. Такое бывает редко, но все же бывает. И пусть будет так…
Кто же покормит Муську…
Мне никогда не везло в любви. Я росла начитанной и воспитанной девочкой, читающей классику и слушающей Шопена. Нет, я, конечно, позволяла себе иногда