Павел вновь присел и решил ответить человеку, тем более что спросил он как-то вежливо, и было некрасиво просто отбрехаться. В конце концов, не за этих ли простых людей-обывателей Пашка там воюет с братьями по оружию?
– Не знаю, отец, что и сказать. Знаю, что не победить мы уже не имеем права. Когда? Не знаю, я не генерал. Да и про мобилизацию у нас также говорят. Только ведь в Донбассе нас сразу двадцать четвёртого февраля в поля вывели. Всех. И молодых, и годовалых соскребли по сусекам. Хватит ли нас на эту всю ораву, что набежала со всей Европы, или нет? Тут я могу только подтвердить, что маловато нас там. Маловато…
– Вот и зятёк наш говорит, что придётся ему туда скоро собираться, – вступила в разговор его супруга.
– Да чего пристали к солдату? – вдруг раздался голос кадыкастого парня, который почти всё время отгадывал кроссворды на своей полке. – Если начнётся, то всем перепадёт. Прятаться не стану.
– Ох ты, батюшки! Вояка нашёлся! – громко поддела зятька тёща. – Куды тебе в армию? Ты же даже срочную не служил. Лежи ужо тама и помалкивай! Вона с Машкой внучат нам лучша нарожайте. А то свадьбу им шикарну на всю округу сварганили, а они уж цельный год никак не понесут… Что, дочка, вялый, чо ли, муженёк-то?
– Мама! Чего ты при посторонних всякую чушь несёшь? – возмутилась тонким жалостливым голоском дочь Маша.
– Никакой культуры у вас, Валентина Михайловна! – вставил зятёк и снова уткнулся в кроссворд.
– Ой! Культурный нашёлся! Смотри на него! В карманах ни шиша, работает за копейки, ни кола своего, ни двора, а туда же! Умничать взялся! Лучша бы вон на Север поехал или в Сибирь какую-нидь. Чего за зря в носу ковыряться? – завершила свой злой приговор женщина-танк и отправила в огромный железнозубый рот трёхслойный бутерброд с двумя видами колбасы и копчёным сыром.
– Ладно, мать, зачем ты, в сам деле, при людях молодёжь нашу страмишь? – встал на сторону детей тесть. – Если прикажут, то и я бы пошёл. Как полагаете, товарищ, возьмут?
– А вам сколько сейчас? – как-то важно спросил Пашка.
– Да зимой пятьдесят пять стукнет. Я и в армии в танковых служил.
– У нас в ДНР предельный возраст до сих пор пятьдесят пять. А как в России будет всё происходить, того никто не может знать, за исключением самого. – И показал пальцем в потолок.
– Так вы профессиональный военный? – задал вопрос парень с верхней полки, стараясь не обращать внимания на обидные слова тёщи.
– Учился в педагогическом. Понял, что никаких знаний в сегодняшнем вузе не дают. А чего зря время убивать? Решился попробовать себя в добром деле. Не жалею. Нисколько не жалею.
– Ой. Так ведь страшно, наверное? – снова послышался голосок молодой жены. – Как же вы решились?
– Сначала бравада была, конечно. Потом, когда в первый раз под обстрел попали, чуть в штаны не наложил. Трясло целый день. Даже думал уволиться. Тогда ещё можно было, так как до спецоперации всё случилось.
– А чего