– Так это обычные зразы! – делаю я вывод после дегустации, – Мне больше блинчики понравились! Надо будет рецепт попросить. Яда будет довольна!
– А я сейчас тебе рецепт обскажу! – обрадовалась баба Тата.
– Т-с-с! – приложил палец к губам появившийся из ниоткуда Коля, – Не скажи про цеппелины при Ирке! У них это семейная гордость! Этот рецепт из Прибалтики привез их дед!
– Я все слышу! – подает голос старушка, – Мне самой блинчики нравятся больше, – проникновенно признается она мне, – только традиция есть традиция. А знаешь, как они называются по-латышски? Диджкукулиай! Я несколько лет учила это слово!
– Натка, поедем домой! – просит меня Дюша.
– А как же Лева в Голоперово? – изумляюсь я Дюшиному непониманию, – Он же нас ждет!
– Ты что? И в самом деле, решила выйти замуж за Тина? – с негодованием спрашивает Андрей.
– А я пока не решила! – кокетничаю я.
– Цеппелины берем с собой! Пока туда едем, все съедим! – командует Валера. Он двумя руками берет за горлышко по бутылке в каждую и показывает их нам.
– Мы уже одеты и выходим! Невесту не забудьте! – из прихожей кричат Ирина и Светка. Коля перебирает ключи от машины.
– Бабушка останется дома, – говорит сама баба Тата. Она тоже приложилась к Валериной наливке и теперь искала глазами куда пристроиться, чтобы поспать, – Я благословляю тебя, Костик.
– Кто невесту повезет? – интересуется Коля.
– Я! Я повезу! – быстро говорит Дюша, отстраняя плечом активного Николая, – У меня там как раз для невесты и жениха место приготовлено!
– Выходим! Баба Тата закрой за нами! – уже в дверях говорит Валера.
– Я тебе рецепт фаршированных блинчиков приготовила, – вкладывая мне в ладонь сложенную бумажку, говорит бабулька. Я от избытка нахлынувших чувств целую заботливую старушку и обещаю обязательно приехать к ней на дачу.
– Все, баба, мы улетели! – Тин вместе с нами вываливается за дверь. Быстрый спуск на раритетном лифте, и мы в салоне автомонстра Дюшки. Пустив на заднее сиденье Тина, Дюша захлопнул дверь, открыв для меня переднее сиденье рядом с водителем. Я села в уютное кресло, свернулась, как могла, калачиком, и под успокаивающие слова Дюши о недопустимости моего поведения, заснула.
Утро меня разбудило светом солнца прямо в лицо и немыслимой болью в голове. Всё болело так, словно внутри росли иглы дикобраза. Они каждую секунду становились все больше и больше, им уже не хватало места внутри головы, поэтому еще немного, и они проткнут череп. Во рту лежал огромный и тугой язык, и был вкус нечищеной селедки. Но как только я поняла, что это вкус именно селедки,