Николай Александрович поднял на меня глаза, улыбнулся с лёгкой иронией и сказал:
– Юля, ты в психиатрии всего один день. Тебе предстоит увидеть еще очень много интересного. У твоего юноши действительно диагноз «шизофрения», и это не первый его случай обострения. Со временем ты научишься собирать анамнез более тщательно, будешь следить за динамикой болезни. Но сейчас я хочу показать тебе кое-что, чтобы ты поняла, как в жизни всё может быть непросто и двойственно.
Он вышел в коридор и окликнул женщину по имени-отчеству. Я услышала шаги, доносящиеся издалека, и вскоре в конце коридора показалась пожилая дама. Николай Александрович, наклонившись ко мне, тихо шепнул:
– Смотри, сейчас к нам подойдёт «неотягощенная наследственность».
В коридор вошла женщина лет шестидесяти. На ней была ярко-оранжевая короткая юбка, поверх которой – светлое коричневое пальто. Из-под пальто виднелся зелёный свитер. Волосы её были выкрашены в ярко-оранжевый цвет, уши украшали пластиковые серьги, которые только подчеркивали ее эксцентричность. Она подходила к нам с быстрой, нервной походкой и тут же начала тараторить:
– Николай Александрович, ну что же это такое! Опять я не уследила! Ну сколько можно! Мы столько анализов сделали, столько врачей прошли, но никто в нашей семье не болеет! Да что же это такое! Как же мне это надоело!
Её голос лился непрерывным потоком. Она повторяла одну и ту же фразу, каждый раз переставляя слова, но не добавляя ничего нового. Я стояла ошеломлённая: её внешний вид, её речь, всё в ней казалось неправдоподобным. Как же так? Никто в семье не болеет, но она сама была живым опровержением своих слов.
Николай Александрович, с привычной невозмутимостью, слушал её монолог, не перебивая, лишь иногда кивая головой. Наконец, когда её поток слов иссяк, он спокойно сказал:
– Не переживайте. Всё будет хорошо. Мы не в первый раз видим вашего сына в стационаре. Через две недели сможете с ним встретиться.
Женщина слегка вздёрнула бровь, надула губы и, не сказав больше ни слова, развернулась и ушла так же быстро, как и пришла.
Когда она скрылась за дверью, Николай Александрович повернулся ко мне, правым уголком рта ухмыльнулся и сказал:
– Ну вот, Юля, видишь, какая «неотягощённая наследственность».
Я, пораженная увиденным, вздохнула и молча направилась обратно в кабинет, на котором по-прежнему висела табличка с надписью «Изолятор».
Эпизод 9
Рабочий процесс. Насилие в сторону врача
Чем больше ординатура проникала в мою кровь, тем яснее становилось, что я выбрала действительно непростую профессию. Параллельно с занятиями в отделениях я читала множество психиатрических трудов: толстую красную книгу с грозной надписью «Психиатрия», методички ведущих специалистов, дополнительную литературу, чтобы хоть как-то подготовиться к встречам с теми, кто страдает от тяжёлых расстройств. Однако,