Пролог
Нас не догонят!..
Я стоял в проходе вагона между двумя рядами пустых кресел.
Нас не догонят!..
Вагон летел, покачиваясь на стыках, и пространство, не успевая расступиться, пронизывало меня, покалывая остриями рвущихся параллелей. Ветер, врывающийся в открытые окна, ерошил волосы и приятно холодил лицо. Вагон мчался сквозь зелёный коридор, расцвеченный весёлыми солнечными бликами.
Нас не догонят!.. – кричало радио, и накопившуюся за годы коросту срывало вместе с прилипшими к ней кусочками кожи, пока я летел вместе с вагоном на Север, где-то между Кемью и Полярным Кругом. С каждым километром во мне оживали забытые образы, звуки, запахи. Казалось, вспоминается то, что давно позабыл…
Было ли всё это на самом деле?..
Осколки, блики, вспышки молнии, распарывающие тьму…
Электрические разряды в клетках, объединённых обрывками нейронов.
Утраченные фрагменты восполняются хитрой системой реставрации воспоминаний. И я не знаю, случалось ли это, или память подсовывает мне искусную мистификацию.
Но я верю, что было именно так.
Нас не догонят…
P.S. Все герои этой повести могли действительно быть…
Долгое полярное лето
Почти документальная повесть
Начало
За окошком открылась вода стального цвета, ребристая гладь, посеребрённая протиснувшимся сквозь тучи светилом. На другом краю залива беседовали, сдвинув опущенные клювы, портальные краны.
– Медвежьегорск. Стоянка 20 минут, – сообщил проводник, размахивая ключами от туалета.
Поёживаясь, ещё не вполне проснувшись, я слез с верхней полки и выполз из вагона. Тучи уже залатали прорехи в небе и жаловали меленьким противным дождичком.
В точности, как я и представлял…
«Мы на далёкий Север едем…» – крутилось в голове.
* * *
И мыслей про Север не было…
Я мечтал поехать в Красноярский стройотряд. Интересно же – Сибирь посмотреть, заодно и денег заработать. А что? Романтика – романтикой, а на стипендию сильно не развернёшься. Вот, знакомый вернулся из стройотряда и мотоцикл купил. Без мотоцикла обойдусь, а деньги найду, куда потратить.
– Чем можешь быть полезен отряду?.. – сурово спросили на отборочной комиссии «деды» в зелёной стройотрядовской форме.
Я был спокоен за свой профессиональный уровень: раствор замесить, кирпич класть, даже угол вывести, а это не каждому доверяют, мог без проблем, но, оказывается, для прописки в стройотряде этого было недостаточно.
– Кирпич класть… – вздохнул старшекурсник в очках, – это все могут.
А сидевший рядом спросил:
– Поёшь, пляшешь?.. Может быть, капустники или стихи пишешь?.. Чем можешь быть полезен отряду?
Я растерянно пробормотал: «Фотографировать могу…», но штатный фотограф в отряде уже был. Красноярские просторы удалялись со сверхсветовой скоростью, а контуры приближающегося лета размывались, превращаясь в тоскливое болото.
Тогда и зазвонил телефон. Он и в другие дни звонил, но этот звонок, как я сообразил много лет спустя, раздался оттуда. Кто-то, возможно Провидение, или заботливый ангел-хранитель, изящным пальчиком накрутил мой номер и голосом одноклассницы, студентки Биофака, поведал, что набирают стройотряд на Беломорскую Биологическую Станцию Московского Университета (потом аббревиатура ББС стала для нас знаковой), и если я немедля позвоню, возьмут обязательно. Правда, заработать денег не удастся…
* * *
Что значили для нас, студентов шестидесятых, строительные отряды? Возможность заработать? Несомненно. Стипендия в тридцать три рубля позволяла иногородним существовать в общежитии, не окочуриваясь с голода. Но, даже если ты москвич, и родители могут помочь, разве к лицу двадцатилетнему парню тянуть из них деньги? Вот и ехали вкалывать в стройотрядах.
Была и другая причина, быть может, самая важная, но открывалась она только тем, кто отмотал лето на возведении коровника или зернохранилища в какой-нибудь тьмутаракани. Да и то не всем. Наверное, надо было иметь особый настрой души. С чужими об этом не говорили. Да и как объяснишь человеку со стороны, что там рождается код: свой-чужой? «Свои» объединены, наверное, особым биополем. Счастлив, если просто находишься рядом. Радость множится на каждого, а несчастье делится между всеми. Эта аура сохраняется на многие годы. Не все могут её ощутить. Для большинства мы просто едем вкалывать. За деньги.
Быть может, именно поэтому меня спрашивали, чем я могу быть полезен отряду? Мне же не удалось убедить их, что я «свой»…