Это были самые длинные восемьдесят девять секунд в истории Вселенной; с каждым тиканьем часов я чувствовал, как постарел еще на целый год. Для сравнения: четыреста семьдесят дней, прошедшие с тех пор, пролетели как мгновение. Честно признаться, даже не знаю, зачем стал отсчитывать пройденное время. Наверное, потому что не хотел забывать, сколько именно дней нам даровано быть рядом с ней.
Или, может быть, с тех самых пор я затаил дыхание и отсчитываю дни, пока не разразится следующая непредвиденная беда.
Помню, как хотел закрыть рукой глаза сыну, когда врачи начали давить Энн на грудь, но моим самым первым желанием было поспешить к дочери. Однако я оказался беспомощным. Бессильным. Способным только смотреть и плакать, когда врачи спасали ее. А потом изо рта у нее полилась вода, она закашлялась и прерывисто вздохнула.
И уже через несколько минут мы с ней мчались в машине «скорой помощи», я держал ее за руку и молился Господу: хотя бы с ней не случилось ничего серьезного.
Когда же наконец нам удалось побеседовать с врачами, я поняла, что мои мольбы оказались безответными. Все оказалось не просто серьезным – хуже и быть не могло.
– Врожденная кардиомиопатия, – объяснил кардиолог. – С этим пороком она живет всю жизнь. Скорее всего, из-за напряжения во время заплыва у нее случился приступ – в результате остановка сердца. Ей повезло, что она осталась жива.
– Каковы ее шансы на выздоровление? – спросил я.
– Если честно, значительные.
Если честно? Ненавижу слово «честно», потому что происходящее редко оказывается честным.
Как говорил мой дед, «жизнь полна чудес… но справедливость не входит в их число». То, что моя пятнадцатилетняя дочь оказалась в больнице, – еще одно, самое последнее доказательство правдивости этого высказывания. Жизнь слишком непредсказуема, поэтому несправедлива. У одних что-то отбирает, другим дает, безо всяких причин и предупреждений. Когда вздумается. И не надо мне говорить, что у моей дочери, «если честно», значительные шансы, ведь я точно знаю, что это не так.
И как будто в подтверждение правоты моих слов, Энн последние четыреста семьдесят дней не вылезает из больниц: постоянно какие-то процедуры, специальные терапии, диагностические осмотры и бесконечная сдача анализов. Однако все лекарства, операции на открытом сердце – все оказалось бесполезным. Так что о какой-либо справедливости говорить не приходится.
Жизнь полна чудес, но справедливость не входит в их число. Сказал это мне дед, но Энн, как никто