Он обвил верёвку вокруг запястий пленника, затянув так туго, что тот невольно застонал. Вавила, не обращая внимания на его жалкие попытки освободиться, продолжил связывать его руки и ноги, не давая ни малейшего шанса на побег. Затем Вавила шагнул назад, оценивая свою работу, и только тогда обратил внимание на мольбу в глазах пленника.
– Больно? – тихо спросил он, наклоняясь ближе. – Запомни это чувство. Оно будет сопровождать тебя ещё долго.
Трактирщик покачал головой.
– Лучше… тебе туда не ходить, – пробормотал трактирщик, стараясь говорить внятно. – Не надо идти против Луция… Он опасен…
– Что? – Вавила обернулся, его взгляд стал чуть более внимательным.
– Уйди, – зашептал тот. – Просто уйди. Забудь об этом деле. Луций – это… это конец и для тебя, как для парня, которого ты искал.
Вавила на мгновение замер, словно обдумывая услышанное. Его лицо осталось таким же спокойным, но внутри всё было ясно. Отказаться от своей работы? С чего вдруг? Вавила хмыкнул. Нет. Это было не про него. Он пришёл сюда, чтобы заработать своё, и никакие страхи, угрозы и мольбы не могли заставить его свернуть с пути. Если Вавила сказал, что он что-то сделает, значит, Вавила делал это. Слова трактирщика не более, чем проявления страха. Он боялся последствий. Либо он солгал, что на этой ферме кто-то был, либо он боялся Луция – думал, что его накажут, что он привёл Вавилу.
Когда трактирщик оказался прочно связан, Вавила вытащил из мешка кляп и грубо вставил его ему в рот, завязав узел на затылке.
– Вот так. Теперь ты больше не ляпнешь лишнего, – бросил он, отходя на шаг.
Он осмотрел всё ещё раз, убедился, что верёвки крепко затянуты, а кляп сидит плотно. Трактирщик лежал у дерева, бледный, с мокрым от пота лицом. Его глаза метались, а тело чуть подёргивалось, будто он пытался вырваться.
– Оставайся тут, – добавил Вавила, привязывая повод коня к низкой ветке. – И молись, чтобы я вернулся. Потому что, если не вернусь, ты сдохнешь тут, как собака.
Трактирщик тихо застонал, но больше не пытался сопротивляться. Вавила бросил последний взгляд, короткий и хладнокровный, а затем развернулся и направился к ферме. Шаги его были лёгкими, но осторожными, как у охотника, знающего, что цель может оказаться опаснее, чем кажется.
Невольно ему на память пришёл один из его прежних заказов. Тогда, несколько лет назад, дело казалось простым: кто-то заказал конкурента. Но неожиданностью стала его дочь. Молодая, красивая, с живыми глазами, она, по всей видимости, полюбила отца больше, чем разум позволял. Она встала между Вавилой и целью в тот самый момент, когда он должен был сделать то, за что уже получил половину денег.
В ту ночь, на миг, он задумался. Она стояла перед ним, молила, слёзы текли по её щекам. Её голос дрожал, и в этом дрожании было не только отчаяние, но и вызов.
– Ты не убьёшь его, – сказала она тогда, глядя прямо в его глаза.
Но она ошибалась. Её жизнь ничего не значила. Как и слёзы,