– Страж призван, – произнес Ллейн.
5
Дуротан с Оргримом и двумя дюжинами друг их Северных Волков стояли на холме, гл яд я на открывающуюся внизу картину. Дуротан медленно поглаживал густую шерсть Острозуба, с трудом веря собственным глазам. Орки – огромные, могучие, гордые воины – поджигали хижины с соломенными крышами, резали скот и гонялись за мелкими, безоружными, слабосильными на вид созданиями, которые, крича, разбегались от них. Гул’дан обещал оркам пищу и чистую воду. Это обещание он выполнил. В полях, раскинувшихся внизу, наливалась золотом пшеница, а соседний участок был усеян ярко-оранжевыми тыквами.
Животы его соплеменников были плотно набиты, но души все еще не насытились. Дуротан с отвращением скривил верхнюю губу, глядя на резню – это нельзя было почтить словом «битва», – продолжавшуюся в деревне.
Из хаоса внизу вырвались волк с наездником и помчались вверх по холму, к ним. На лице Чернорука, их военного вождя, застыло грозное выражение. К могучим плечам его волка был привязан пленник. Один из «человеков», как называл их Гул’дан.
Точнее, пленница – юная и очень испуганная на вид. Ее волосы были цвета соломы, весело потрескивавшей и горевшей на крышах селения, а кожа имела странный розово-оранжевый оттенок. А глаза пленницы были голубыми, как у сына Дуротана. Хотя женщина всхлипывала от ужаса, ребенок, которого она прижимала к груди, был слишком напуган даже для того, чтобы плакать. Его мать в беззвучной мольбе смотрела вверх, на Дуротана – однако он и без слов знал, что она хотела сказать. «Пощадите мое дитя».
«Детиш»…
– Северные Волки не собираются присоединиться к охоте? – гневно спросил Чернорук.
Глядя на плачущую женщину, Дуротан ответил:
– Мы предпочитаем, когда наши враги вооружены топорами, а не младенцами.
Чернорук взглянул вниз, на пленницу, и по лицу его скользнуло некое чувство. Выражение тут же пропало, однако Дуротан успел заметить его.
– Нам отдали приказ, Дуротан, – и в голосе командующего послышалась нотка стыда. – Ты должен чтить старые обычаи.
Он снова взгромоздился на волка и подобрал поводья. А затем – так тихо, что Дуротан едва уловил его слова – военный вождь пробормотал:
– Надеюсь, где-то в этой куче дерьма отыщется и настоящий враг.
Дуротан промолчал. Чернорук зарычал и дернул за повод, разворачивая своего волка.
– Найдите их! – крикнул он оставшимся членам дружины. – И постарайтесь не убивать всех. Они понадобятся нам живыми!
– Это война, мой вождь, – тихо, почти виновато произнес Оргрим.
Дуротан продолжал смотреть на разворачивающуюся внизу бойню. Подумав о клетках, и о запертых в них дренеях, он покачал головой.
– Нет. Это не война.
Лотар понимал, что это мелочно – но, проклятье, сейчас он чувствовал себя злым, беспомощным и да, мелочным – поэтому так и не сказал юному магу, куда они направляются. Кадгар, конечно, спросил об этом, но Ллейн, чувствовавший, судя по всему, то же самое, отрезал: «Туда, куда Лотар