Они покинули ярко освещенную комнату и вновь двинулись по мрачному коридору. Маура почувствовала дыхание холодного ветерка, как будто мимо скользнуло привидение. Она не верила в загробную жизнь, но, когда ступала по следам недавно умерших, неизменно задавалась вопросом: не оставили ли они некие следы, флюиды, которые улавливают те, кто пришел после них?
Риццоли постучала в дверь настоятельницы, и дрожащий голос произнес:
– Войдите.
Переступив порог комнаты, Маура сразу уловила аромат кофе – приятный, как изысканные духи. Кабинет был отделан темными деревянными панелями, а на стене позади дубового стола висело скромное распятие. За столом сидела сгорбленная монахиня. Ее глаза, увеличенные стеклами очков, казались огромными голубыми лужами. С виду аббатиса была такой же старой, как и ее дряхлые сестры, которых они видели за рукоделием, и массивные очки как будто тянули ее вниз. Но глаза, смотревшие из-под толстых линз, были живыми и светились умом.
Напарник Риццоли, Барри Фрост, тут же поставил свою чашку с кофе и из вежливости поднялся со стула. Фрост был из тех, кого называют рубаха-парень: на допросах только ему удавалось расположить к себе подследственного и внушить ему доверие. К тому же он оказался единственным детективом из отдела убийств, который смог ужиться со взрывоопасной Риццоли. Вот и сейчас она хмуро уставилась на его чашку, явно недовольная тем, что, пока она дрожала от холода в часовне, ее партнер уютно расположился в тепле.
– Мать настоятельница, – начал Фрост, – разрешите представить: это доктор Айлз, судебно-медицинский эксперт. Доктор, это мать Мэри Клемент.
Маура пожала аббатисе руку. Рука была крючковатой и больше напоминала кости, обтянутые пергаментом. Маура обратила внимание на бежевую манжету, показавшуюся из-под черного рукава. Вот как, оказывается, монахини выживали в таком холодном доме. Под черным шерстяным монашеским платьем аббатиса носила теплое нижнее белье.
Неестественно большие голубые глаза пристально смотрели на Мауру сквозь толстые линзы.
– Судебно-медицинский эксперт? Значит ли это, что вы врач?
– Да. Патологоанатом.
– Вы устанавливаете причину смерти?
– Совершенно верно.
Аббатиса сделала паузу, как будто собираясь с духом, чтобы задать следующий вопрос:
– Вы уже были в часовне? Видели…
Маура кивнула. Ей хотелось предотвратить дальнейшие расспросы, но она не могла допустить грубости по отношению к монахине. Даже в свои сорок она робела при виде черного монашеского платья.
– Она… – Голос Мэри Клемент опустился до шепота. – Сестра Камилла очень страдала?
– Боюсь, мне пока нечего вам сказать. Нужно закончить… осмотр.
Маура имела в виду вскрытие, но это слово казалось слишком холодным, слишком официальным для нежной души Мэри Клемент. К тому же ей не хотелось раскрывать страшную правду о том, что она очень хорошо