царством Ливонским?» Магнус при сем вопросе закрыл плащом лицо свое, чтобы скрыть невольное смущение. Вещун молчал. Магнус обратил на него взоры и увидел, что магическая палочка пылала в его руках синим огнем; вдруг огонь погас, и она задымилась. «Суета сует, – сказал вещун, – так проходит слава земная[6], так исчезают великие намерения!» Он уложил в свою суму магические орудия, встал со стула и низко поклонился Магнусу, примолвив: «Государь, более я не могу открыть тебе на один раз: если хочешь спасти жизнь свою, явись в стане московском и пади к ногам Иоанна. Теперь прошу тебя, вели меня выпустить из ворот замка: меня ожидают в другом месте». – «Не знаю тебя, но удивляюсь тебе, – сказал Магнус, – вижу, что ты знаешь прошедшее и настоящее, и потому хочу следовать твоим советам. Язык твой и высокий ум свидетельствуют, что ты не рожден в сословии поселян эстонских, хотя носишь их одежду. Скажи мне, кто ты таков? Выть может, я могу оказать тебе помощь и услугу со временем, если богу угодно будет сохранить голову мою для венца». – «Благодарю тебя, государь, за участие, – сказал вещун, – но сила человеческая не в состоянии помочь мне и свалить камень с сердца; что же касается до моего происхождения, то оно знаменито одними бедствиями. Одежда моя знаменует мое происхождение». – «Чем же я награжу тебя за твой теперешний труд?» – «Золотом», – сказал вещун, улыбаясь. «Неужели золото имеет цену в глазах человека, читающего в прошедшем и будущем?» – возразил Магнус. «Именно знание будущего указало мне нужду в золоте и привело за ним к тебе». – «Не понимаю тебя, необыкновенный человек», – сказал Магнус, вручил ему кошелек с деньгами и позвал Дольста, который нетерпеливо дожидался окончания этого свидания. «Дольет, вели выпустить этого человека из замка: я узнал все, что мне знать нужно, если только по справедливости сказанного им о прошедшем и настоящем должно заключать о истине в будущем. Вели всем моим ротмистрам собраться завтра, на рассвете, в жилище моего верного друга, пастора Шраффера, для общего совета. Прости, любезный Дольет, добрая ночь: прощай, предсказатель!» Призвав верного своего слугу, Магнус велел запереть двери и лег в постелю. Сон оковал усталые члены его, но страшные мечты волновали его кровь.
Не один Магнус томился мрачными думами и совещался до глубокой полуночи; не одни стражи бодрствовали в замке. Прелестная Элеонора, дочь пастора Шраффера, любимица Магнусова, боязливыми шагами пробиралась возле стены по узкой тропинке к северной башне, часто оступаясь во мраке. Одна только верная служанка сопровождала ее. Пришед к башне, Элеонора устремила взоры свои на высокое окно, окованное железною решеткою, и вполголоса сказала: «Владимир, Владимир, здесь ли ты еще?»
В тесной темнице заключен был боярский сын, Владимир Славский, доблестный воин, краса московских юношей. Он послан был от русского воеводы Богдана Вельского
<p>6</p>
…так проходит слава земная… – Автор вкладывает в уста вещуна древнее латинское изречение.
