Мне везло с клиентами. Некоторые из симпатии к русской добавляли мне чаевых. Наученная жизнью я, конечно, этого не афишировала. Но однажды прокололась. Когда в бордель пришел владелец ателье по пошиву зимней одежды и предложил модели на продажу, я, собрав все сбережения, купила себе теплую куртку. Однако радость моя по поводу покупки была недолгой – услужливые бабенки из числа пресловутых шестерок не дремали. Я оглянуться не успела, как они тут же по телефону донесли горячую новость Евгении. Сутенерша потребовала меня к телефону, отчитала и распорядилась, чтобы мне не выдавали каждодневной четверти заработка, – надо, мол, сперва, за билет расплатиться. Ей и дела не было до того, что на улице стояли непривычные для Германии морозы, и я мерзла в своем единственном плаще.
Шестерки сидели тут же, как преданные собаки, высунув языки. Они ощущали важность сделанного и были удовлетворены результатом.
Глава 7
Береги честь смолоду
В этом бизнесе девушки нередко использовали псевдонимы. Так поступила и Изабель. Ей было от силы лет двадцать пять. В отличие от шестерок, она вызывала у меня откровенную жалость и, конечно, человеческую симпатию. Вздорная, молодая, белокурая и симпатичная девушка приехала сюда, наверное, пару месяцев назад. Изабель не была профессионалкой, нет. Похоже, она и не думала об этом. Но, по всей видимости, в таком молодом возрасте у нее была неустойчивая психика или отсутствие силы воли.
В трезвом виде Изабель была просто милейшим и добрейшим существом. Но стоило ей с клиентами выпить пару бокалов легкого просекко, как она во что бы то ни стало желала большего – вина, коньяка или чего-то покрепче.
Изабель искала алкоголь везде и повсюду, заказывала таксистам, обслуживающим бордель. Если ей отказывали, она не владела собой, и тогда начинался просто кошмар. Изабель орала на тех, с кем еще час назад мирно беседовала, придиралась к любой запятой и, как зверь перед нападением, ждала, чтобы выместить на ком-нибудь злобу, отчаяние и свирепость. Она шла в атаку – вплоть до драки, до крупного скандала.
Горькая ирония судьбы состояла в том, что она была землячкой Евгении. Обе – и сутенерша, и ее жертва – происходили из одного и того же богом забытого русского городка, какие в нашей империи презрительно именуют провинцией.
Надо ли говорить о том, что у землячки-сутенерши не хватило сердца и ума распознать главное: Изабель нуждается в помощи. Ее следовало отправить к врачу, и как можно скорее. Но простая жалость к «своим» была неведома Евгении, и она убрала Изабель в секс-видеошоп,