Орден мантикоры. Дмитрий Захаров

молоточки, багровая пелена застилала взор. Человек медленно, толчками выпустил воздух через ноздри, вздохнул вторично. Так прокачивают легкие аквалангисты перед погружением. Мучительный спазм кашля вывернул его наизнанку, капли белесой субстанции забрызгали простыню. Совершив полдесятка дыхательных упражнений, Алексей убедился, что чувствует себя вполне сносно. Он уже не удивился тому, что безукоризненно видел в темноте. Подошел к зеркалу, глаза светились зеленым кошачьим цветом. Пальцы на руке отливали красным подпалом, будто кожа обнажила свежий эпителий.

      Девушка тихо застонала во сне, и перевернулась на левый бок. Из-под одеяла выпросталась стройная нога. Алексей пробежал на цыпочках по паркету, нырнул под одеяло. Жаркое со сна обнаженное девичье бедро обожгло кожу. Мужчина лежал на спине, слушал ровные удары сердца, легкие вздымались словно кузнечные меха, с трудом прокачивая влажный конденсат. Дождь закончился, дыхание постепенно приходило в норму. Ермаков концентрировался на своих новых ощущениях кажется, это называется медитацией. Получились довольно легко. Сознание умело классифицировало мысли по отдельным файлам, такой метод оказался простым и удобным. Для родной речи было отведено скромное место – великий и могучий русский язык, воспетый Гоголем, Тургеневым и Толстым, демонстрировал позорную скудность словарного запаса по сравнению с ментальной мощью нового интеллекта. Вереница звуков выстроилась в череду звонких нот. Язык отличался музыкальностью, больше похожей на гвалт певчих птиц, чем на предмет коммуникаций. Радисты усваивают свои точки-тире как напевы. Алексей достаточно легко уловил алгоритм нового языка, и спустя десять минут медитации, мог выполнять роль универсального толмача.