Тут слезы, выступившие на глазах у Джесси, начали капать на цветок.
– Но теперь отец о нем и слышать не хочет. – Я старалась думать о ком-нибудь другом – я не могу: вот вам и вся правда.
– Но почему же? Разве он стал дурно вести себя? Сделался браконьером или пьяницей?
– Нет, нет, нет! Он степенный и добрый малый. Но… но…
– Ну, что же за «но»?
– Он теперь калека… И я еще больше полюбила его за это.
Тут Джесси горько зарыдала.
Кенелм был глубоко растроган и благоразумно молчал, пока Джесси не успокоилась. Потом, в ответ на свои осторожные расспросы, он узнал, что Уил Сомерс, прежде здоровый и сильный парень, упал с лесов, когда ему было шестнадцать лет, и так сильно расшибся, что его пришлось сразу же отвезти в больницу. Когда он вышел оттуда, от последовавшей за несчастным случаем продолжительной болезни Уил не только стал на всю жизнь калекой, но здоровье его настолько пострадало, что он уже не мог работать на открытом воздухе и оказался непригоден к трудной крестьянской жизни. Он был единственный сын вдовы и мог содержать ее лишь весьма ненадежным способом. Он научился плести корзины, и хотя Джесси уверяла, что произведения его были очень добротны и красивы, они в этой местности пользовались плохим спросом. Увы, если бы даже отец Джесси и согласился отдать дочь за бедного калеку, мог ли тот заработать достаточно, чтобы содержать жену?
– И все-таки раньше я была счастлива, – говорила Джесси. – Когда гуляла с ним по воскресным вечерам или сидела, болтая с Уилом и его матерью, потому что мы оба молоды и могли бы ждать. Но теперь я и этого не смею: Том Боулз поклялся, что если увидит нас вместе, то при мне изобьет его. А Уил тоже горячий, и у меня сердце разорвется, если с ним случится что-нибудь из-за меня.
– Мистера Боулза мы на время оставим в покое. Но скажите, если бы Уил мог содержать себя и вас, ваш отец и вы не стали бы противиться браку с бедным калекой?
– Отец не стал бы. А уж я-то, если б только могла ослушаться отца, хоть завтра вышла бы за Уила. Я могу работать за двоих.
– Ну, я вижу, все берутся опять за грабли, а после работы позвольте мне проводить вас домой; по дороге вы покажете мне домик Уила и кузнеца Боулза.
– Но только вы Боулзу ничего не говорите. Я теперь догадалась: вы джентльмен. Но он не посмотрит на это, уж я его знаю. Он опасный человек, ах какой опасный! И ужасно сильный!
– Не бойтесь, – ответил Кенелм, засмеявшись, чего с ним не случалось с самого детства, – вы только после работы подождите меня несколько минут вон у той калитки.
Глава XII
На сенокосе Кенелм больше не возобновлял разговора со своей новой приятельницей. Но по окончании