Но на момент возникновения ни одна техника до этого не имела ничего подобного. А потому каждая из существовавших тогда школ хотела заполучить себе создателя «Переменчивых вод». Но он пошёл своим путём, решив основать на безлюдной горе красных клёнов собственную школу. История Хунфэн началась с одного деревянного домика, появившегося в кленовой роще и возведённого руками прославленного великого мастера, носившего имя Янь Цзечу.
На главных воротах Хунфэн было написано три слова: «Честь. Достоинство. Справедливость». Считается, что эти иероглифы были вырезаны рукой самого Янь Цзечу. Все четыре столетия школа Хунфэн существовала, опираясь на эти принципы. Предать хоть один из них – значило предать школу.
Янь Цюлинь остановился перед величественными красными воротами и поднял голову, черта за чертой обводя глазами каждый иероглиф. Он видел эти слова тысячи раз и знал их значение столько, сколько себя помнил.
Когда он был ещё совсем маленьким, Мо Байхэ взял его с собой в Фэнчэн. Янь Цюлинь устал, поэтому всю обратную дорогу учитель нёс его на руках. Мальчик тогда только начинал учиться чтению и письму, поэтому, когда они подошли к воротам, Янь Цюлинь заинтересовался вырезанными на них словами. Он указал пальчиком наверх и спросил Мо Байхэ, что значат эти иероглифы. Мужчина спустил с рук Янь Цюлиня, подобрал упавшую с клёна веточку и присел рядом с мальчиком. Он написал на земле все три слова, медленно выводя черты, чтобы Янь Цюлинь мог получше их рассмотреть и запомнить.
– Это завет, оставленный нам основателем школы, – сказал Мо Байхэ. – Это то, что важнее внутренней силы.
– Разве бывает что-то важнее для мастера боевых искусств, чем внутренняя сила? – удивлённо спросил Янь Цюлинь.
– Конечно, – улыбнулся Мо Байхэ. – Пока ты с честью и достоинством несёшь свой меч и используешь его ради справедливости, ты победишь, пусть даже твой противник кажется сильнее.
Янь Цюлинь закрыл глаза и опустил голову. Остальные ученики уже давно ушли вперёд, но он не мог заставить себя сделать даже шаг. Достоин ли он вновь войти в эти ворота? На плечо Янь Цюлиня легла рука, а в воздухе закружился едва уловимый сандаловый аромат.
– Цюлинь, мы дома, – раздался мягкий голос Янь Лина.
– Могу ли я туда войти? – почти шёпотом проговорил юноша. – Честь, достоинство, справедливость… Это всё ещё обо мне?
– Ты – всё ещё ты, а Хунфэн – всё ещё твой дом, – просто ответил Янь Лин. – Тебя здесь ждут. Посмотри.
Янь Цюлинь открыл глаза и поднял голову. В воротах появился Мо Байхэ. Увидев Янь Цюлиня, он улыбнулся и торопливо пошёл навстречу.
– А-Линь2, – Мо Байхэ протянул руку, чтобы взять ученика за плечо, однако не успел коснуться, как тот рухнул на колени, поклонившись до земли.
– Учитель, этот недостойный ученик подвёл вас и школу, – едва слышно сказал юноша, проглатывая подступающие к горлу слёзы.
– А-Линь… – Мо Байхэ присел напротив и поднял его за плечи. – Что ты такое говоришь? Ты ни в чём не виноват.
– Смерть Мэн Фэна – моя вина. То, что я сделал… Разве могу я быть достойным учеником Хунфэн после этого? – Янь Цюлинь поднял растерянный взгляд и посмотрел на Мо Байхэ. В глазах юноши искрилась влага, готовая вот-вот скользнуть вниз по щеке, однако он силой подавил эмоции, не позволив ни одной слезе сорваться с ресниц.
Мо Байхэ притянул Янь Цюлиня к себе и обнял.
– Ты не сделал ничего, что делало бы тебя недостойным носить одежды Хунфэн…
– Нет, сделал, – Янь Цюлинь не дал учителю договорить.
Прежде он никогда не прерывал Мо Байхэ, поэтому сейчас тот даже немного растерялся. Но Янь Цюлинь продолжил, его голос звучал сдавленно и сухо, словно утратил краски. Мо Байхэ очень отчётливо ощутил, что в его ученике произошла перемена, и это было что-то опустошающее и холодное.
– Если бы не Бэй Ху, сейчас бы пришлось оплакивать не только Мэн Фэна, но и Ши Цзысюя. И он бы пал от моей руки, – взгляд Янь Цюлиня опустел, он медленно перевёл глаза на три слова, написанных на воротах. – Всё ещё считаете, что я достоин?
– А-Линь, – Мо Байхэ казался сбитым с толку и растерянным, но всё ещё держал юношу за плечи. – А-Линь, пойдём домой.
Янь Цюлинь вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Он посмотрел на Мо Байхэ и слёзы снова заблестели в его глазах.
– Учитель… – Янь Цюлинь опустил голову, уткнувшись в грудь Мо Байхэ и задрожал. На его макушку легла тёплая ладонь.
– Всё хорошо, А-Линь, теперь всё будет хорошо.
Чжоу Сяньцянь сидел за своим рабочим столом, подперев лоб рукой. Его брови были сведены, и казалось, что каждая мышца лица напряжена до