Из кухни доносились голоса, и я прислушался – кто это у нас? Мама умерла не так давно, неужели… точно, один из голосов женский. Вот это да… Послушал, значит, бабушку, велевшую ему «не закапывать себя и не жить кротом» ровно через полгода после смерти мамы.
Я натянул спортивные брюки и, пригладив волосы, вышел из комнаты, желая увидеть, кого же отец привел в дом. Каково же было мое удивление, когда за столом в кухне я обнаружил Машку в ярко-красной кофточке и джинсовой юбке, а рядом с ней – держащего в руке чашку с чаем отца…
– Выспался? – грозно спросил он, бросая на меня неприязненный взгляд.
– Ну…
– По какому поводу банкет был?
Мне не очень понравилось, что он отчитывает меня при моей девушке, как нашкодившего кота:
– Пап… ты это… обороты сбавь. Я ж не маленький уже…
Отец хлопнул по столу ладонью:
– Да! Ты, к сожалению, уже слишком большой, чтобы я мог тебя отлупить ремнем как следует! – при этих его словах я бросил взгляд на Машку и увидел, как та наклонила голову и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. – К тебе девушка приехала, а ты валяешься пьяный, как извозчик! Что за новости еще?!
– Пап, ну, хорош уже, – попросил я, выдергивая ногой табуретку из-под стола. – Ну, с Лёхой выпили, был повод… чего теперь-то…
Машка передвинула ко мне свою чашку с чаем, и я обхватил ее рукой. Отец только головой покачал и поднялся:
– Пойду полежу, с дежурства ведь. Был рад поговорить, Маша. Вы бы к нам почаще заходили.
– Не надо на «вы», Владимир Иванович, – попросила она.
– Хорошо, – улыбнулся отец, выходя из кухни. – И пожестче с ним, а то совсем от рук отобьется, – он на ходу дал мне легкий подзатыльник, я пригнул голову и почесал макушку.
За отцом захлопнулась дверь спальни, и через минуту там заорал телевизор, а Машка, укоризненно глядя на меня, спросила:
– Ну, и мне не скажешь?
– Что? – я в два глотка осушил чашку, стало даже полегче.
– Денис… ну, я ведь серьезно. Что случилось?
Я опешил:
– Случилось? А ты не знаешь, что случилось? Решила поинтересоваться у меня?
После такого Машка должна была встать и уйти, но почему-то не сделала этого, наоборот, подошла ко мне и обняла за шею, прижав мою голову к своему животу:
– Диня… ну, не разрывайся ты так… всё ведь хорошо. Ты же у меня самый лучший…
– Именно поэтому ты от меня вчера так ушла? Потому, что я самый лучший? – прогнусил я, обнимая ее.
Машка выпустила меня и скользнула вниз, на пол, села, подогнув вбок ноги, скрестила руки на моих коленях и, положив на них голову, снизу вверх заглянула мне в глаза:
– Я ушла потому, что ты начал перегибать, Диня. Я тебя боюсь, такого. И не хочу, чтобы это все плохо кончилось.
– Ну, тогда