– Подать вам к пицце острой подливки? – спросил официант.
– Нет-нет, спасибо.
Мы заказали по пицце “четыре сыра”. Не думал, что смогу есть, но, похоже, желудок мой не желал прислушиваться к больной спине и перешел на автономный режим. Эдуар меня удивил. Заглядываться на посторонних женщин – это еще ладно, но связь на стороне… Выходит, он, так любящий свою жену, тем не менее хотел бы завести интрижку? Наверное, ему просто нужно было высказать вслух это желание, чтобы оно не стало навязчивым. Ведь слова в какой-то мере заменяют действия. Я прекрасно знал, что изменять жене он не станет, он и сам это знал, потому и говорил об этом так легко.
– Как там Сильви? – спросил я.
– Отлично. Много работает. Выложилась до предела, пока готовила последнюю большую выставку. Зашел бы как-нибудь к ней в мастерскую посмотреть. Ей будет приятно.
– Да-да, я ей обещал.
– …
– А как у вас с ней?
– То есть?
– Ну, как вы ладите?
– Почему ты спрашиваешь?
– Да не знаю… Супружеская жизнь – нелегкая штука, а у вас, как ни посмотришь, все как будто хорошо.
– А что, у вас с Элизой что-нибудь не так?
– Да нет, все нормально. Может, не совсем так, как прежде…сам понимаешь, время идет…
– Представь себе, у нас такого нет. Просто чудо!
Он наклонился и шепотом сказал:
– Смешно, конечно, но… этой ночью мы с ней три раза… понимаешь? Двадцать лет живем вместе, а вот поди ж ты!
– Так это замечательно!
– Ну а у вас-то? Теперь, когда дети разъехались, все должно образоваться?
Странное рассуждение. Как будто если уехали дети, то на освободившемся месте должна заново расцвести эротика? Да ничего их отъезд не изменил. Даже хуже стало. Наплыв событий выбил нас из колеи – сын и дочь покинули дом почти одновременно. В конце лета Алиса объявила, что переезжает к Мишелю, своему жениху. Он старше ее на двенадцать лет, и я его почти не знал. К тому времени они были знакомы месяца два-три, и то, что поначалу казалось просто увлечением, очень быстро превратилось в прочный союз. Алиса, верно, обиделась на меня за то, что я отнесся к ее решению без особого восторга. И так ни разу и не наведался к ним, хотя давал ей вялые обещания. Это было выше моих сил. Слишком быстро и резко все произошло. Дочь не должна расставаться с отцом так внезапно, нет бы все постепенно, как у людей.
Беда, как известно, не приходит одна, и вскоре огорошил сын – сказал, что едет учиться в Америку. В Нью-Йорк, на целый год. Круглый отличник, он получил стипендию, а нас даже не поставил в известность, что подавал запрос. Любой другой отец был бы только горд, но для меня, сразу после ухода дочери, это оказалось ударом. И не только для меня – для жены тоже. Недели не прошло – и мы с ней остались вдвоем. Сыну пошел восемнадцатый год. Два года назад ему было пятнадцать, а еще три года назад – всего двенадцать.