– И они погибли? – спросила Бетти с зарождающейся слезой на глазах.
Она была чувствительной женщиной, и эта история тронула ее девичье сердце.
– В природе плохое часто сопутствует хорошему, – продолжил Дэвид. – Тяжело раненная мать не подпускала нас к щенкам. Несмотря на сильное кровотечение в брюхе – подарок от встречи с медведем, она еще была способна постоять за своих деток. Неспособная кормить, раненная самка была обречена, а вместе с ней и ее дети. Но как бывает в дикой природе – все решил случай. Мы устроились недалеко от волчьего логова, наблюдая за семейством. Самка не покидала своих детей, она зализывала тяжелую рану, а щенки жалобно визжали. Их тоненькие голоса заметно утихли на следующий день. А спустя два дня их вовсе не было слышно. Мы больше не наведывались в логово, и собирались покинуть это место. Было очевидно, что удача оставила их. Нас поджимало время, и вот, рано утром, когда птицы исполняли свои голосистые, радостные воспевания теплым лучам солнца, греющим предутренний прохладный лес, и, пробивающимся, сквозь заросли хвойных деревьев, дарящих свет всему живому, я, подкравшись, быть может, в последний раз, к логову, услышал тонкий, едва хриплый голосок одного из щенков. Там все еще теплилась жизнь. Самка надежно оберегала своих детенышей, но это привело к тому, что четверо из них погибли от голода. Сперва появилась крошечная черная мордочка, потом робкие черные лапки, едва ступавшие, неуверенным шагом. Щенок черной масти, худой, дрожащий, неуверенный, но все же уходящий из лап смерти. Его, еще мутные глазки, уже были открыты миру, он прозрел; натыкаясь мокрым крошечным носиком на ветки, нетвердым шагом он шел вперед, исследуя мир. Оставшись в логове, среди трупов братьев и сестер, он был бы обречен. Мать, по-видимому, была к тому времени не способна помешать ему покинуть логово, и не способна была защитить его. Уставшими, больными глазами, исхудалая, она смотрела на меня, державшего в руках ее сына. Я с любопытством, тревогой и переполняющей меня жалостью, смотрел в ее глаза – глаза смерти. Жизнь выходила из нее. Рядом с ней лежали четыре крошечных трупа. Самка глядела мне в глаза и едва издавала стон. Думала ли она об опасности ее детеныша, чудом оставшегося живым, я не знаю. Но уверен, что ее тихое завывание, которое я услышал напоследок, уходя прочь и унося еле живого исхудалого щенка, было материнским криком надежды, веры в то, что последний член ее волчьей семьи не погибнет, ведь смерть, поселившаяся в логове, не собиралась оттуда уходить. Так появился Счастливчик.
– Это его кличка? – спросила