Я могла рассчитывать на несколько вещей, пока росла в их доме: постоянное наказание за провинности, которых не совершала, строгие правила и церковь по воскресеньям – единственный день в неделю, когда побои прекращались. Все остальное я узнавала из книг, которые находила в городской библиотеке. Скотт и его выходки были детской забавой по сравнению с этим. Если мы соревновались в решимости и дисциплине, то он сражался с бойцом из совершенно другой весовой категории. Я получила титул мастера по самообладанию еще в подростковом возрасте.
Резкий холод заставил меня вздрогнуть, температура в Вайоминге была ниже, чем в Нью-Йорке. Подняв воротник пальто, я наблюдала, как Скотт шагает впереди, а его собаки (слоны) бегут вслед за ним. Затем я заметила, что на нем высокие, до колен, резиновые сапоги, а джинсы аккуратно заправлены внутрь. Несколько минут спустя мы оба стояли перед крыльцом хижины. Скотт с ухмылкой на лице. Я – с морщинкой между бровями.
– Дом, милый дом, – сказал он, и моя спина напряглась.
Это был его дом? Невозможно. Скотт – гедонист в самом прямом смысле этого слова. Любовь к роскоши – неотъемлемая часть его натуры. То, что он ездил на древнем разваливающемся грузовике, поначалу удивило, но потом запах и собаки вытеснили это чувство. Но это… Это не могло быть его домом. Ни за что.
– Как… необычно.
Скотт постучал сапогами о ступеньки, стряхнув грязь, затем оглянулся через широкое плечо и ухмыльнулся. На его лице появилась игривая улыбка, а на щеках – милые ямочки. Впервые с тех пор, как мы встретились, он был похож на Скотта, которого я знала раньше.
Наклонив голову, я ответила фальшивой улыбкой. Мозговой штурм о возмездии проведу позже. Возможно, обвиню его в убийстве. Это стоило обдумать. Но не раньше, чем он подпишет свидетельство о браке. И не раньше, чем меня назначат генеральным директором.
– Оставь обувь там. – Он указал подбородком на медный поддон, стоящий рядом с входной дверью, которую он толкнул. Она была не заперта, да и с чего бы? В радиусе ста миль не было ничего, кроме коровьего дерьма, одиночества и дикой природы.
Я скинула свои теперь уже коричневые кроссовки и стянула грязные носки, входя в дом с сильным чувством страха, скручивающимся в животе. Судя по внешнему виду, в хижине не могло быть больше трех комнат. Я огляделась – действие, которое заняло всего секунду, – чтобы понять, что ошиблась. Здесь было всего две полноценные комнаты – гостиная и спальня напротив.
– Дом небольшой, но удобный.
Он махнул рукой, проведя в воздухе черту от каменного камина до кухни, расположенной на противоположной стороне комнаты, в нескольких футах от него. К моему стыду, первая мысль, которая пришла в голову, была… Это здесь он устраивает свои оргии?
Потому что хижина была небольшой. Обшарпанной и неуютной. А мебель… Хм, лучшим способом описать ее было бы сказать,