Действительно, в России есть регионы, где «много всего намешано». Во время командировки в Казань моей любимой практикой было мучить таксистов на предмет их культурной идентификации. «Кто вы?» – спрашивала я. Что тут начиналось: «Бабушка марийка, дедушка из мордвы, прадедушка татарин, а сам я непонятно кто… русский». Конечно, справедливо было бы тут сказать «россиянин», как объединяющий контур, включающий в себя субличность и марийца, и татарина, и русского, коли человек вырос в русской среде и это его родной язык.
Ещё есть расхожий стереотип про то, что нет «чистых» русских. Какая ерунда! Так говорят только те, кто старинный сарафан в глаза не видывал, ни одной старинной русской песни не слыхивал и хочет, чтоб вы тоже не видывали да не слыхивали. Чистота – понятие очень относительное. Для меня русский культурный код имеет достаточно явные границы. Если сравнивать разношёрстных современных европейцев с нами, то мы, русские, очень даже похожи друг на друга. Это я поняла в многочисленных путешествиях, когда с утра до вечера общалась с европейцами. Вот уж где всё намешано! «Папа китаец, мама итальянка, дедушка русский, а сам я француз!» Если сравнить семейное древо европейца и русского, сразу всё станет понятно про «чистоту». На каждом шагу интернациональные пары, культурные границы разрушаются буквально на глазах. Или смотришь на человека: ну индус же. Ан нет: I'm british – и это только потому, что живёт в Англии десять лет и уже в полной мере считает себя «бритиш». Я быстро поняла, что в общении с европейцами верить глазам нельзя, нужно спрашивать, как себя человек сам идентифицирует. И самое удивительное, что всё чаще и французы, и немцы, и англичане, особенно молодые, определяют себя в категорию «европейцы». Вот так моргнём – и через тридцать лет жители европейской части России тоже будут называть себя европейцами, а не русскими. Но вернёмся к сути.
Получается, что у каждого россиянина есть русская субличность. И вот тут важно понимать, что именно в её зоне будут работать традиционные коды. Причём именно в том объёме, в каком эта субличность представлена.
Более того, фольклорные русские практики будут эффективны даже с теми, кто считает себя иноземцами. Много вопросов и опасений я слышу от представителей других этнических групп, которые на чистом русском языке без акцента (т. е. на родном) спрашивают меня: «А это будет работать на мне, я же осетин/татарин/алтаец/хакас и т. п.?» Конечно, будет! Просто не в той мере, в какой на этнически русских россиянах.
Кстати, про иностранцев. Я вижу огромный потенциал нашей культуры в качестве международной практики саморазвития. Я пела старинные русские песни и с европейцами, и с американцами, и с китайцами – и везде были очень любопытные результаты. Терапия фольклором работает даже для иностранцев, которые не понимают слов старинных