11
По данным, приводимым М.С. Андерсоном, в 1783 г. из 110 миллионов ливров внешнеторгового оборота Османской империи 60 миллионов приходилось на Францию. Такое же значение, какое для Франции играл Левант, для Британии имела торговля с Россией. См.: Anderson M.S. Great Britain and the Russian Fleet, 1769-1770 // Slavonic and East European Review, 31 (1952/1953). P. 149.
12
Вентури Ф. Неаполитанские литературные отклики на русско-турецкую войну (1768-1774) // XVIII век. С6.10. Л.: Наука, 1975. С. 119-126.
13
Подробнее см.: Constantine D. Early Greek travelers and the Hellenic Ideal. Cambridge, 1984; Augustinos O. French Odysseys. Greece in French Travel Literature from the Renaissance to the Romantic Era. Baltimore, 1994; Osborn J.M. Travel literature and the Rise of Neo-Ellenism in England // Bulletin of the New York Public Library. 1963. № 67. P. 279-300.
14
Успенский Б.А. Восприятие истории в Древней Руси и доктрина «Москва – Третий Рим» // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб., 2002. С. 89-148.
15
Там же.
16
В «Послании константинопольского патриарха Антония IV московскому великому князю Василию I Дмитриевичу» (1393 г.) запрещалось московскому митрополиту «поминать божественное имя царя в диптихах» (имелся в виду московский князь Василий I), поскольку существует «“один только царь во вселенной” и им является византийский император – “василевс ромеев” византийский император» (См. Синицина Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция средневековой концепции. XV-XVI вв. М., 1998. С. 61).
17
См.: Синицина Н.В. Третий Рим. С. 126.
18
См.: Ерусалимский К.Ю. История на посольской службе: дипломатия и память в России XVI в. // История и память. Историческая культура Европы до начала нового времени. М., 2006. С. 664-731.
19
Представление о праве на «византийское наследство» возникло благодаря браку Ивана III с Софьей Палеолог не в русских, а в итальянских политических и церковных кругах и использовалось в целях вовлечения Московского царства в совместные действия против Османской империи (см.: Синицина Н.В. Третий Рим. С. 216-219; Макарий (Булгаков), митрополит московский и коломенский. История русской церкви. М., 1996. Кн. IV. Ч. 2. С. 191).
20
Так, Иван IV, вероятно, ощущая недостаток законности в акте своего венчания московским митрополитом, а не вселенским патриархом, обратился в 1557 г. к константинопольскому патриарху с просьбой дать ему благословенную грамоту на царство, сопроводив свое послание немалыми дарами. Ответ пришел в 1562 г. с грамотой, подписанной патриархом и иерархами константинопольского патриархата, благославлявшей Ивана IV именоваться царем законным и правовенчанным. Возможно, само это признание толкнуло восточных иерерхов на сближение с Москвой. Во всяком случае, в 1586 г. антиохийский патриарх Иоаким (несомненно, не без благословения вселенского патриарха, в чью епархию он направился) после посещения Галиции испросил у царя разрешение посетить Москву. Это был первый визит восточного патриарха в Московское государство. Царь Федор принял его с великим почетом и обратился с просьбой способствовать учреждению в Москве патриархата. Иоаким, выразив благодарность за милостыню, получаемую от царя восточными церквами, согласился с тем, что в Москве «пригоже»