С этими словами он полез в сейф и отсчитал несколько пачек стодолларовых купюр. Роман принял их безо всяких эмоций, непонятно было – мало этого или достаточно.
– Ну-с, – мужчина притянул к себе документы, – посмотрим, насколько они нам пригодятся.
Взгляд его стал мутным, задумчивым. Он стал перелистывать документы – Рита узнала их – и совсем перестал замечать Романа. Тот, не прощаясь, вышел из кабинета.
Рита, хотя была и не в физическом теле, вся трепетала. Чувство гадливости боролось с возмущением, а возмущение сменяла лютая ненависть, а потом волной накатывало чувство безысходности, тоски и одиночества. «Голос» монаха вывел её из состояния транса:
– Не расстраивайся, детка, всё ещё впереди. Ты должна восстановить справедливость, но ни в коем случае не мстить. Месть – это чувство человека из прошлого, ты же по всем своим данным подходишь под человека будущего. Если бы я не увидел в тебе эти качества, которые трудно даже сравнить с земными понятиями настоящего времени, я бы не взялся тебе помогать с высочайшего позволения.
Рита не вдумывалась в эти слова, показавшимися ей в то время незначительными. Она не могла отогнать от себя образ Вадима, с чьей смертью она не то, чтобы смирилась, но, как говорится, прижилась со своим горем. Теперь же его родные глаза, его родной голос, чудный по сравнению с вялым голосом Романа, его родные губы, такие замечательные….
Темно. Вокруг было не просто темно, но непроглядная темнота была густой и липкой, она мешала не только смотреть, но и дышать. Рита попробовала повернуть голову, чтобы поискать источник воздуха, но у неё ничего не получилось. Ну и пусть. Пусть темнота. Может, после этой темноты она скорее встретится с Вадимом, снова увидит его родные глаза, услышит его родной голос. Она не пыталась больше шевелиться, но вскоре её измученный мозг стал воспринимать какие-то звуки, доносившиеся сначала издалека, а потом всё ближе и ближе. Сначала это был набор гласных: «о-о-о-, а-а-а-, и-и-и-, о-о-о, е-е-е, я-я-я», потом прибавились согласные и, наконец, отдельные слоги: «О-о-на-а-, и-и-и-, хо-о-о, се-е-е, я-я-я», – словно сквозь ватные тубы пробивался голос великана.
Елена Петровна держала её за руку, периодически прощупывая пульс и теперь, обрадовавшись, объявила:
– Она приходит в себя.
Рита открыла глаза, недоумённо разглядывая свод знакомой палатки, лицо Елены Петровны, кого-то там ещё. Как они оказались тут, эти люди? Где Вадим? Где Роман?
– Где я? – жалобно спросила она.
– Слава Богу! – Елена Петровна обрадовалась так, будто Рита была её ближайшей родственницей и вернулась к жизни после комы.
Тут же стоял монах, чьё лицо Рита уже успела запомнить. Он взял Риту за руку, прощупав пульс, сделал знак Елене Петровне. Та засуетилась, выходя из палатки и увлекая за собой всех, кто там был – весь их небольшой отряд. Монах взял Риту за руку, показал себе на лоб. Рита послушно стала смотреть ему на лоб. Глаза её сами по себе закрылись, и она отчётливо услышала голос монаха:
– Твои нервы не в порядке. Ты – очень эмоциональна, поэтому мы с тобой не смогли пройти до