Если мысли окружения, наполняющие наши чаши, имеют инертность и способны нейтрализоваться силой мыслей противоположной чаши, то в сегодняшнем дне, возможно в большей мере, значимы собственные полёты фантазий и страхи. Когда мальчишка, увидев рыбака с хорошим уловом, в мыслях переносит данную удачу на себя; представляет себя, идущим по дороге с богатейшим уловом, а из окон видит удивление и восхищение своим рыбацким умением, значит, он у себя в ячейке записал свой успех, он свой успех прожил и он, успех, не может повториться.
Другой вариант подобных же помыслов. Мужчина обдумывает завтрашнюю рыбалку. Он знает, на перекате с восходом солнца клюют язи, клюют при западном ветре, в течение полутора часов на галушку. За час нужно забросить прикормку. Одновременно он боится: сменится ветер, место могут занять, могут пройти несколько судов и всё испортят, боится за снасти. При таком направлении мыслей, его успех будет записан в ячейку памяти наяву. Он пройдёт перед окнами, с богатейшим уловом.
Противоположность мечтаниям, страх, возможно, одна из главных составляющих успеха, а порой и цена жизни. Бронежилет менее надёжен для самосохранения чем страх, если броня способна защитить, соразмерно своим конструктивным особенностям, то страх не знает границ. Иногда подумается, обязательная сопутствующая гениальности, страх. Страх провала перед выступлением, перед спортивными соревнованиями, перед изготовлением стула. Исчез страх, сама собой уйдёт гениальность. Если бронежилет задержит пулю, то страх отодвинет ствол, заставит споткнуться, сделать шаг в сторону. Отец с сыном, пройдя по разным фронтам пол войны без царапин, встречаются перед утренним боем. Радость встречи, забылся страх, забылась возможность смерти. Утреннее наступление завершило их судьбы. Могло ли быть иначе?
Мы говорим судьба, подразумевая неизбежность неких событий, только в какое то время мы сами принимая решение готовим свой завтрашний день, а осуществляя нений поступок, предписываем себе своё неизбежное будущее. Мысль довольства, мысль, возвышения собой некой должности, записалась в свою ячейку и наяву, скорее, всё будет наоборот. Если занимая новую должность, внутри сидит страх, внутри неудовлетворённость своей работой, муки за свои постоянные ошибки, эти мысли выведут к признанию, к уважению. «Звёздная болезнь» мы понимаем как зазнайство, скорее, мысли о собственном величии, непогрешимости, не оставляют места страху и как следствие, меняется степень профессионализма.
Однажды, остановившись около неприметного портрета старика, кисти Рембрандта, ваша воля, желания, всё, порабощается квадратом ткани. Исчезают краски, исчезает старик и вы оказываетесь в провале бесконечности и только волосы приобретают способность чувствовать ужас от мыслей вложенных в работу, живых мыслей пятисотлетней давности. Волосы жёстко оживают, начинают шевелиться желая спастись от участи пережитого,