– Не, нельзя. Мы Вас не знаем. Наругают нас за это.
– Вы что, думаете, я вас отравить хочу? Ну, парни, вы даёте! Берите, кому говорю, а то растает сейчас!
– Спасибо!
– Не за что! Лопайте!
Солдат поставил стаканчики с мороженым на лавку, грустно и внимательно посмотрел по сторонам, вздохнул, а потом выкинул букет в урну, с улыбкой подмигнул нам и ушёл. Сначала мы хотели выкинуть мороженое вслед за цветами. Тем более, что Славка вспомнил, как родители как-то вечером на кухне обсуждали маньяка (тогда, правда, такого слова не было), который раздаёт детям на улице отравленные конфеты. Но, справедливо решив, что мороженое – это не конфеты, всё-таки решили его попробовать. Оно и вправду уже сильно подтаяло. Видимо солдат кого-то долго ждал, но так и не дождался. Но всё равно было вкусно. Мы захомячили по три порции на брата – сначала поддевали из стаканчика деревянными палочками то что не растаяло, а потом допивали остальное. Вот так, зачастую и бывает – у кого-то драма, а у кого-то радость.
Ещё в булочной продавались всякие пряники, печенье и конфеты. Самыми популярными конфетами было разноцветное драже. Очень дешёвое и, как правило, дубовое. Драже можно было использовать в качестве патронов для рогаток и самострелов. Если такая пуля прилетала в лоб, то мало не казалось! Но это было редко, за неимением других боеприпасов, например, ранеток, рябины или зелёной черёмухи. А так эти шарики грызли, часто до мозолей сбивая себе нёбо.
Хлеб в булочную привозили рано, около шести утра. Как правило, две машины – одна с простым хлебом, другая со всякими булками и батонами. Машины, в простонародии «хлебовозки» представляли из себя ГАЗ-52 или ГАЗ-53 с тёмно-зелёной будкой, на которой большими буквами было написано «ХЛЕБ». Изнутри магазина открывалось окно и через него с грохотом выгружали полные лотки со свежим хлебом, а потом загружали пустые, после вчерашнего привоза.
Также в булочной работал Гена – Гена-Хлебник. Это был горбун, небольшого роста, не совсем хорошо разговаривавший. Гена зимой и летом ходил в одном и том-же длинном тёмно-синем рабочем халате. Он был и грузчиком, и чем-то вроде охранника в зале, и, видимо, ещё и ночным сторожем. Именно он рано утром разгружал «хлебовозки», выкладывал хлеб на прилавки, а потом чистил и складывал лотки для обратной отправки на хлебозавод.
Закончив с разгрузкой, Гена выходил на улицу через заднюю дверь булочной и вставал, раскинув руки в стороны. Тут же с соседних крыш к нему слетались голуби и воробьи. Гена удовлетворённо хмыкал и начинал кормить птиц хлебными крошками, которыми до отказа были набиты карманы его вечного всепогодного халата. Во время кормёжки Хлебник зорко следил, чтобы крошек хватило на всех. И, при необходимости, отгонял наиболее наглых едоков. Потом снова вставал раскинув руки и прикрывал глаза. Птицы, закончив свой