Путеводная звезда. Мехтап Фырат

я втайне желала, чтобы этого не произошло. Я не хотела спорить с Мустафой или опровергать его тезисы. Он был прав, мы все жили своей судьбой и предназначением, и теперь, когда у меня появилась такая замечательная приемная семья, я бы не хотела, чтобы что-то подобное вышло наружу и разрушило мою жизнь. Конечно, когда-нибудь я хотела бы узнать, как поживают мои родные, и поблагодарить их. Я бы обязательно попросила их объяснить, почему они так поступили со мной, но не сейчас. У меня не было сил разбираться с этим в дополнение к десяткам других проблем. Что бы я делала, если бы такое случилось? Все это время со мной обращались как с родной дочерью. Как бы я смотрела в глаза тете Эсме и дяде Девриму? Осмелилась бы я?

      – Боже упаси. Я бы никогда этого не хотела. Ведь я не знаю, кто мои родители. Конечно, когда-нибудь я бы хотела это узнать, но не сейчас. Я не готова, – сказала я Мустафе то, что было у меня на сердце.

      Улыбка на его лице стала еще шире. Он как будто ждал с моей стороны такой реакции.

      – Кто знает обо всем? Я имею в виду, кто знает, что Демир на самом деле твой брат?

      Видимо, Мустафе так надоело стоять, что он, обойдя меня, сел на лавочку, жестом указывая на другой конец скамьи.

      – Только Суат Гюрсой и Мельтем Гюрсой.

      Мои глаза расширились от его ответа. Мне показалось, что мои легкие не выдержат того вздоха, который я сделала, открыв глаза. Я не удивилась, что они скрывают правду. Это же тетя Мельтем. То, как сильно она любила Демира, давало понять, что она собственница, но скрывать такой важный факт… Это было так несправедливо! Демир имел право знать все, и к тому же он уже знал, что его усыновили.

      – Это несправедливо. Это так несправедливо. Демира же усыновили. Он знает. Почему бы тебе просто не сказать ему правду? Я уверена, он захочет знать.

      Я на мгновение поставила себя на место Демира. Независимо от того, живет ли он сейчас в другой семье или нет, если его настоящая семья так близка, стоит узнать о ней. Он имел на это право. От правды не убежать, как сказал Мустафа, правда однажды настигнет тебя и просто свалится на голову. Вопрос только в том, как скоро и насколько будет поздно.

      – Почему мы должны говорить ему правду, Ниса? Разве не ты говорила, что у него есть своя жизнь, дом и окружение. И, возможно, у него свои планы на все это. Ему не нужны лишние переживания. Как мы можем взять и сказать ему правду, которая перевернет всю его жизнь? Это был бы настоящий эгоизм.

      Когда я смотрю на все это с точки зрения Мустафы, я понимаю, что он снова прав, и не могу возразить. Я не хочу хранить этот секрет, но и не хочу сталкиваться с последствиями, когда однажды все всплывет наружу. Демир рано или поздно узнает, и, возможно, тогда это станет для него еще большим ударом.

      – Разве он не должен знать? – настаивала я. Мустафа усмехнулся, приподняв одну бровь, а затем взял меня за плечи и подвинул на другой конец скамейки.

      – Может быть, когда-нибудь, когда ты станешь старше, ты поймешь, почему я не хочу ему ничего говорить.

      Мустафа