Начнем с конца (сборник). Андрей Шаргородский

снаружи покрытого реальным золотом. Более того, эти золотые слитки имели регистрационные номера, принадлежащие США, и хранились в Форте Нокс в течение многих лет. По слухам, в этой китайской отгрузке было 5600–5700 слитков весом 400 унций (1 унция золота равна 31,1034768 г) каждый».

      Всё это приходило в его голову не только потому, что он ненавидел Обаму, а потому, что его постоянно упрекали теми выборами, которые собиралась посетить миссия ОБСЕ. Которых он, вместе с Нуланд, послал в задницу, объяснив при этом, что законодательство Техаса не разрешает представителям ОБСЕ приходить на избирательные участки. «Присутствие представителей ОБСЕ на расстоянии 100 футов (30 с небольшим метров) от входа на избирательный участок может являться уголовным преступлением. Отказ подчиниться этим требованиям способен повлечь за собой уголовное преследование представителей ОБСЕ за нарушение закона штата». Это всё он им выплеснул прямо в их удивлённые рожи. И ничего они сделать не смогли. Умылись, весь мир над ними посмеялся и… признал выборы демократичными. И теперь, чего бы ему это ни стоило, он заберёт золото штата и проведёт экспертизу, как китайцы. И вот тогда, если что-то нечисто, Обаме придёт конец, конец окончательный, после которого Америке очень долго не захочется иметь чернокожего президента.

      Глава третья

      В преддверии своего столетия Дэвид Рокфеллер-старший погрузился в мир воспоминаний. Сидя в удобном кресле, он думал не о детях и внуках, которых у него, как у ярого сторонника ограничения населения и контроля над рождаемостью во всемирном масштабе, было шестеро (на конференции ООН в 2008 он призвал весь мир найти способы для стабилизации численности населения Земли), не о своих триллионах долларов, которые были заработаны потом и кровью совсем незнакомых ему людей, а думал он о дедушке, Джоне Дэвисоне Рокфеллере, человеке, который и сделал из него вершителя судеб миллиардов, живущих на Земле. Это он заставлял его отца до восьми лет носить платья своей старшей сестры, так как папаша экономил на одежде. В своем доме его дед организовал бизнес-школу. Каждый ребенок получал два цента за убитую муху, десять центов – за заточку одного карандаша и пять – за час занятий музыкой. День воздержания от конфет стоил два цента, каждый последующий день оценивался уже в десять центов. За опоздание к завтраку маленьких Рокфеллеров штрафовали на один цент. По воскресеньям детям не позволяли читать ничего, кроме Библии. Жена Рокфеллера ходила в собственноручно залатанных платьях. Отец мог запросто, например, отправить сына жить зимой в холодном загородном доме, чтобы тот вырубал кусты и корчевал пни. Результат – Рокфеллер-младший чуть было не зачах, а сестра Джона, Бесси Рокфеллер, сошла с ума. Но вспоминалось не это. Вспоминался двадцатый день рождения, когда, не смотря ни на кого, дедушка подозвал его к себе и сказал: