– Может, еще догонит?
– Может, и догонит! – Свенгельд захохотал и пустил коня вскачь.
Видно, и его не тянуло рассказывать, как постыдно закончилось его знакомство с младшим братом киевского князя. А ведь мало какое известие сейчас порадовало бы Володислава больше этого!
Растянувшись длинной вереницей по тропам – сперва вдоль реки, потом через лес, поля, луга и лядины, – обе дружины ехали довольно долго. Путь их лежал к охотничьим угодьям коростеньских князей, куда они пригласили киевского гостя, а отправились в итоге без него. Правда, не сказать, чтобы Володислава это огорчало. Он был ловким и лихим всадником: в седле его небольшой рост был почти не заметен, он приобретал величавость осанки, которой ему не хватало на земле. Он ехал во главе дружины, далеко от Соколины, но порой оглядывался, пытаясь найти в строю ее платье, крашенное дубовой корой и крушиной в цвет темного вересового меда.
Ее тоже не тянуло на разговоры. Несколько раз она оглядывалась – не ожидая, конечно, что Логи-Хакон и правда их догонит, но желая убедиться, что этого не произошло. Сколько ни уговаривала себя, что он с белой зари едет совсем в другую сторону и сейчас уже так далеко, что его можно навсегда выкинуть из головы, – тем не менее ей казалось, будто он где-то совсем рядом, за плечом. Сейчас она с изумлением припоминала, что там, за углом гостевой избы, они с ним чуть ли не обнимались на глазах у отца – а когда все это происходило, она вовсе этого не замечала!
Мысленно оглядываясь назад, вспоминая его напряженный, встревоженный взгляд, она вдруг с опозданием на день разглядела в нем живого человека, а не просто нечто в красной рубахе и очень гордое собой. И именно сейчас, когда забыть о Хаконе, сыне Ульва, было самым лучшим и разумным, она не могла отделаться от мыслей о нем и даже едва замечала, где находится. Почему-то его отъезд стал огорчать ее, будто утрата чего-то важного и даже дорогого… Грустно было осознавать, что, вернувшись домой, она больше не увидит его красную рубаху и рыжую голову – ни во дворе, ни в гриднице, ни на луговине возле Коростеня, где он почти каждый день гулял с Предславой и ее детьми. Сейчас Соколина вдруг пожалела, что не выходила к ним.
Но постепенно прекрасный летний день и скачка отвлекли ее от грустных мыслей. Эти угодья она уже знала: Володислав приглашал Свенгельда сюда на лов каждый год. Чащи, кое-где прорезанные руслами небольших речек, изобиловали дубравами и прочим лиственным разнолесьем. Ловища менялись часто: какие-то участки леса вырубались и сжигались под пашню, какие-то поля после нескольких лет использования оказывались заброшены и постепенно зарастали лесом. Здесь охотно паслась копытная дичь: косули, лоси, олени объедали кусты и молодые деревца, которыми зарастали покинутые пашни.
Сейчас Володислав привел их как раз на свежую лядину, которая еще прошлой весной засевалась. Теперь она поросла сорняками, но была еще легко проходима и давала нужное