– По их словам, это чтобы вылечить нас от психических заболеваний! Это смешно, мы ведь вообще не больны! Мы нормальные! Они боятся, что через нас просочится тайна острова, а потому им надо держать нас здесь и одного за другим превращать в сумасшедших! Если станешь сумасшедшей, то никто не поверит твоим словам. Алиса, еще ни один пациент не покинул этот остров живым. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю…
– Нас бросил весь мир, – с горечью говорит Е Пин. – Словно поломанные игрушки. Они уже сломаны, никому не хочется их чинить. А здесь как раз сборный пункт мусора. Нас сплющат, как этот мусор, измельчат на кусочки и уничтожат окончательно.
Изначально я знала обо всем. Возможно, даже лучше, чем Е Пин. Но сейчас я могу буквально сломать голову, но там по-прежнему будет пусто. Я не то что не помню ничего об острове – у меня и о вчерашнем дне воспоминаний не осталось.
Внезапно у меня начинает кружиться голова, и я чувствую, что очень устала.
– Ой-ой-ой! – вдруг слышится голос Е Пин.
В ту же секунду до моего слуха доносится ее нежное воркование:
– Мой хороший… мой славный малыш, ты проснулся? Лапочка моя, мама громко разговаривала, и ты проснулся, да? Мой хороший, баю-бай, снова, сладкий, засыпай… Мама завтра купит тебе игрушку, хорошо? Мама так тебя любит; ты мамина кровиночка… Мой хороший… Мой хороший…
Е Пин только что сказала, что она мать. Так у нее есть ребенок? Вдруг я почувствовала неладное: как руководство могло допустить подобное?! Нет, у Е Пин не может быть маленького ребенка, она лжет! Но отчего она так говорит?
Из-за стенки доносится пение Е Пин. Она поет колыбельную:
Спит мой кроха, засыпает,
Мамочка его качает.
Не тревожьте крохи сон —
Благостным пусть будет он.
Спит мой кроха, засыпает,
Его мама охраняет.
Все тепло и всю любовь
Мир ему подарит вновь.
Спит мой кроха, засыпает,
Его мама обожает.
А когда малыш проснется,
Маме тут же улыбнется.
По палате разносится мелодичное пение. Меня охватывает неописуемый страх.
– Прости, но…
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! Ты и так разбудила моего ребенка; почему ты не можешь заткнуться! Не смей рот открывать, не смей тревожить моего малютку! А не то я тебя убью! Убью тебя! Убью! – яростно рычит Е Пин.
Хоть нас и разделяет стена, я слышу ее крики так, будто она стоит передо мной. Я продолжаю слышать ее вопли, к которым примешивается глухое эхо ударов. Скорее всего, она бьется головой или стучит кулаком по какому-то предмету.
Я начинаю пятиться назад, пока не упираюсь затылком в противоположную стену. Яростный рев понемногу утихает. Я сползаю по стенке на пол. Сейчас я на сто процентов уверена, что у Е Пин психическое расстройство. У меня внутри все переворачивается – последняя соломинка надежды сломалась. Вообще, я надеялась получить от нее больше информации.