Так что я был совершенно не против, что он не пускал меня в свой панцирь. Главное, что впустил в квартиру. Тем более, что мой панцирь ещё твёрже. И вряд ли уже когда-нибудь я пущу кого-то внутрь после Вэлери.
За полчаса я перетаскал все коробки из своего пикапа. Управился бы раньше, но нога то и дело капризничала, а в доме не предусматривался лифт – единственный минус моего нового обиталища. Гостиная погрязла в вещах: четыре коробки со шмотками и кроссовками, ещё две – с экипировкой, в остальных всякие мелочи, вроде кубков и медалей, виниловых пластинок, любимой неоновой лампы в форме клюшки, мамин старый передник с пятнами и даже кое-что из посуды. Пусть я и отвратительно готовил, но просто не мог не стянуть у Вэлери её любимую сковородку-вок, в которой она жарила бесподобную лапшу с мясом. Придётся им с новым бойфрендом посидеть недельку-другую на безлапшичной диете от Дэвиса Джексона. Хотел ещё прихватить блендер, кофемашину и сервизный набор, который я дарил ей на годовщину, но получался сильный перегруз для успешного побега. С некоторых пор бегаю я не так хорошо.
Половина вещей приехала со мной из Квебека, остальное числилось как «совместно-нажитое имущество» и было украдено из-под носа Вэлери, пока она прохлаждалась на работе. Мне ничего из этого не было особенно нужно, но разве мог я уйти, не утерев ей нос хоть в чём-то? Она отобрала нашу квартиру, нашу любовь и наше будущее. Так что я претендовал хотя бы на сковородку.
В общем, кругом громоздились мелочи, из которых сшивается сама жизнь. А с иголкой я управлялся ещё хуже, чем с лопаточкой для готовки, поэтому бросил пожитки захламлять гостиную. До лучших времён, пока не появится желание разобрать всё это барахло и найти ему место. Я не знал, сколько задержусь в этой квартире. Пока не наберусь смелости позвонить домой и сказать, что вернулся. Пока не найду занятие на несколько месяцев, чтобы совсем не зачахнуть до возвращения в «Монреаль Канадиенс». Пока не пойму, куда строить маршрут, ведь все мои навигаторы отказали.
Нога дала о себе знать после двадцатого восхождения вверх по лестнице, и я распластался на диване, как дряхлый старик на закате жизни. Неужели теперь любую нагрузку будут сопровождать эти боли и усталость? Канадский костоправ обещал, что через четыре месяца я смогу нагружать ногу. Не так, как раньше, но всё же. Составил программу реабилитации и прописал пилюли от боли – на крайний случай, если колено станет разрываться пополам. Пока что я свёл лечение лишь к таблеткам, но как только разгребусь немного с переездом, сразу же найду тренажёрку и куплю абонемент. Коробки с хламом были самым тяжёлым, что таскали мои бицепсы за последние три месяца, так что я ощущал себя заплывшим и надутым, как фаршированная яблоками индейка.
Никто не знал, что я в городе. Ни Бенни, ни отец, ни Блейк. И пусть так и остаётся, пока