– Надеждина ко мне! – слова прозвучали очень выразительно, – Через 15 минут.
Глава 2
В этот момент жизнь начиналась, конечно же, не только в квартире на 25 этаже новостройки. Тихое утро одного из дней поздней осени застало меня не в самом лучшем состоянии. Голова начала болеть ровно со звуком будильника и не проходила, пока не подействовало лекарство. Такое бывало у меня нечасто, но сейчас, после недели больничного, было вполне объяснимо.
Никогда не понимала, как Пушкин любил осень, когда в этот период вокруг были одни сплошные звуки кашля или насморка, а погода не располагала ни к одной капельке хорошего настроения. И, как бы не хотелось спорить с великим классиком, подобие улыбки пришлось надеть на себя в качестве аксессуара к офисной одежде. Слишком уж много угрюмых, как тучи, и серьезных людей по утрам в метро. Хоть кому-то нужно дарить прохожим и окружающим улыбку. И эту роль ежедневно брала на себя я.
Если бы мне позволили однажды поучаствовать в процессе законотворчества или хотя бы издать рекомендации Минздрава для всех граждан столицы в осенний период повышения заболеваемости, я бы письменно зафиксировала необходимость улыбаться по утрам. Только представьте, сколько бы проблем это решило! Тысячи, а, может, миллионы людей не совершат в этот день чего-то плохого кому-нибудь на зло или же будут работать, совершая меньше ошибок и с гораздо большим желанием, просто увидев в начале буднего дня у кого-то из прохожих улыбку на лице. Ведь у многих, к большому сожалению, нет возможности посмотреть на сияющее лицо близкого человека, но даже незнакомец может обрадовать каждого хорошим настроением. Счастье гораздо более заразительно, чем печаль, которую обычно делить никто не хочет, но также, увы, гораздо более быстротечно.
Выходила из метро по этой причине, как обычно, с чувством выполненного долга. Мне всегда казалось, что улыбкой или хотя бы не самым хмурым выражением лица я делала старушку, студента или работника офиса немного счастливее. Может, мне только казалось, и все же было приятно тешить себя этой мыслью.
Мне некого было радовать дома. Я была одной из тех, кого обычно называют одинокими, хотя сама никогда этого особо не ощущала. Возможно, просто привыкла находиться одна. Если кратко описывать мою скромную биографию, то я росла в одном из столичных детдомов. О моих родителях ничего не было известно. В далекий период неопределенности и некого смятения незадолго до слома прежнего режима и становления новой страны они (или же только моя мама) оставили меня двухнедельную на улице столицы. Безусловно, мне повезло родиться и остаться в Москве. Этим вряд ли можно хоть как-то оправдать поступок моих родителей, но, по правде говоря, я их никогда и не винила. Не потому, что пыталась мысленно найти оправдание, скорее просто не знала их.
Период детства помню смутно. Вроде было пару подружек, но их в дошкольном и школьном возрасте удочерили.