Тени и ветер. Дмитрий Кузнецов

передающейся по прямой мужской линии. Говаривали, что сам Прохор, на потеху ошалевшему от пьянки царя, умертвлял десятками, заливая выпивку в глотки слабеющих несчастных сквозь разомкнутые его железной рукой, дрожащие в конвульсивном порыве челюсти. Внешний же вид потомков Володоя, пришедших в гости к Ильиной, наиболее точно следовало бы назвать закормленной свирепостью. Хотя их лица на вечере источали спокойствие, налицо имелась и его цена – неровные, порванные бакены и перекошенные набок крупные носы. Располагая завидным для многих достатком, Жевлюхины не скрывали своих длинных сальных волос париками, и, я готов биться о заклад, что пару раз за вечер Жевлюхин-отец неуловимым движением вытирал испачканные руки о свою непотребную шевелюру.

      Подали первое блюдо. Пока Ильина под общее одобрение перечисляла входившие в него ингредиенты, я не удержался и снял пробу. Горячая наваристая похлёбка пришлась как нельзя кстати. Среди большого количества пряной зелени и водорослей я различил мясистые мидии красноватого цвета и креветки. Судя по цвету и вкусу, морские деликатесы вымачивались в рассоле или вовсе консервировались.

      Пока я утолял первый голод, послышался тост. Подняв взгляд, я увидел вставшего со своего места Каменского с виски в руке. Он держал бокал так, что на окружающих смотрел широченный золотой перстень на среднем пальце.

      – Господа, – начал он. – Я попрошу минуту внимания.

      Ильина раздавала направо и налево гостеприимные улыбки и жестами предлагала всем плеснуть себе выпивки.

      – Я возьму на себя смелость и позволю себе обратиться к Вам со вступительным застольным словом, – продолжал Каменский. – Да простите мне мою дерзость, но я чрезвычайно люблю и ценю традиции этого дома, а в последние годы наша дорогая и обожаемая хозяйка доверяла эту почесть именно мне.

      – Всё как всегда, – подумал я и приготовился слушать исполненную бессмысленной лести речь.

      – Предлагаю выпить за двух человек, – произнёс тем временем тостующий. – Этой речью я хотел бы отметить очень дорогих и уважаемых, да, что там, любимых мною людей. Как Вы привыкли, в доме Веры Андреевны всегда всего в достатке, закуски восхитительны, напитки изумительны. И, между прочим, доставлены из самой Англии. Так давайте выпьем за тех самым двух человек, единственных в Европе и России, кто регулярно успешно преодолевает континентальную блокаду – за государя Алексан Палыча и обворожительную, удивительную Веру Андреевну Ильину! Ура! Пьём!

      Раздались аплодисменты и под всеобщее одобрение гости выпили. Я, привстав, стукнулся бокалом с Аркадием Игнатьевичем и кое с кем напротив. Мой сосед слева и виду не подал, когда раздался звон посуды, – не поддержав никого, он нахмурил брови и опрокинул рюмку водки, не закусывая.

      Я вернулся к супу.

      – Как всегда очень вкусно, – услышал я голос Аркадия Игнатьевича. – Вы не находите Антон Алексеевич?

      – О, да, – с улыбкой ответил я. – Давно я не кушал