– На нас неслась туча, мы перепугались до смерти. Думаешь, это веские поводы приходить в восторг от чьих-то плохих шуток?
– Почему плохих?
– Я не считаю сарказм юмором. От него смешно только тебе.
Поэтому я и не ходила сюда. Окна его дома выглядывали прямо на пруд, а мою рыжую голову ни с кем не спутать. Что-то мне подсказывало, что он не упустит провод ещё раз указать мне направление.
Курт подошёл, сев рядом со мной на корточки. На нём чернела мятая футболка. Такая жара, как он ещё не испёкся?
– Но от этого сарказма хоть кому-то смешно, значит, я уже не скучный.
И чего я к нему прицепилась? Всё дело в Миле. Её слова меня задели. Я не хочу, чтобы она видела во мне врага. Если слишком долго давить в себе эмоции, всё внутри натягивается, и когда-нибудь точно лопнет. Спрятав свои эмоции, я стала для неё строгой надзирательницей. Утешало только то, что это было неизбежно. Надеюсь, это всего лишь переходный возраст. И я не была уверена, что этот переходный возраст касается только Милы. Со мной творилось нечто похожее.
– Интересно, если та рыбина схватит меня за палец, я смогу вытащить её на берег?
– Из пальцев получаются хорошие приманки. Но у них есть недостаток. Использовать их можно только один раз.
Я посмотрела на Курта вопросительным взглядом.
– Как это – только один раз? – я поплескалась пяточками пару раз о поверхность воды, чтобы отпугнуть больших рыбин. Сразу почувствовала неладное.
– В прошлом году Альберт прохлаждался также, он любитель засунуть ноги до самого дна. Форель цапнула его за палец, откусив под корень. Разве не заметно, что он немного косолапит? Это потому, что у него нет большого пальца. Но не волнуйся, в этот же день мы поймали эту форель и отомстили. Она была вкусная.
Я резко выдернула ноги из воды, вскочив с места. Курт громко захохотал. Отвратительные шутки! Он делает всё, чтобы его не любили.
– Ты же соврал мне, – я упёрла руки в бока, снова став похожий на строгую надзирательницу, – У Альберта все пальцы на месте, так ведь? Он косолапит потому, что у него кривые ноги.
– Он не любит это обсуждать,– Курт перестал хохотать. – Не следует упомнать кривые ноги в его присутствии.
– Зато он не гнушается упоминать наши части тела, как видит кого-нибудь из девчонок на улице. Думаю, если я похвалю его кривые ноги, смогу хорошо отблагодарить за комплименты своей попе.
– Думаю, не стоит, – вдруг посерьёзнел Курт.
– Ты собираешься с этим что-то делать?
– С чем именно?
– Твои люди плохо себя ведут.
– Если я буду отчитывать их за каждую ерунду, это будет выглядеть нелепо.
– Разве это ерунда?
– Ерунда, – лицо Курта помрачнело. – Я не нянька, чтобы бегать за своими людьми каждый раз, когда они отвешивают плоские армейские шуточки. Видимо, ты представления не имеешь, что такое армия. Зашла бы в казармы, побежала бы жаловаться уже через полчаса.
– Но