Но, поскольку Эллиоту доводилось жить и в гораздо худших условиях, он не жаловался.
Ужин молодой человек велел подать ему в комнату, где они принялись за еду вместе с Магнолией (Эллиоту пришлось довольствоваться табуреткой, так как шаткий стул он галантно отдал в распоряжение спутницы). Девушку, похоже, смущало, что её спутник щедро оплачивает все расходы.
– Я возмещу вам все затраты… когда-нибудь потом, – произнесла она с неловкостью. – Сейчас, сами понимаете, я беднее церковной мыши, но…
Эллиот остановил её великодушным взмахом руки.
– Не будем об этом. Я не разорюсь, потратив несколько лишних гиней. К тому же, Мартин, вы мой слуга: следовательно, подобные разговоры неуместны! – улыбка коснулась его губ.
– Да, сэр, в этом вы правы, – усмехнулась Магнолия. Она наконец-то стянула с головы свою нелепую шапку – пародию на берет, – открыв взгляду Эллиота взъерошенную гриву серебристо-белокурых, неровно подстриженных волос. Теперь он мог как следует рассмотреть её лицо: бледное, нежно очерченное и чрезвычайно привлекательное. Кожа девушки казалась почти прозрачной, а серые глаза завораживали глубиной и выразительностью. Возможно, виной тому было романтическое воображение Эллиота, но ему в огромных глазах Магнолии виделись трогательные беспомощность и печаль. Но, прежде чем он успел спросить, как Магнолия решилась обрезать свои великолепные светлые волосы, девушка обратилась к нему сама: – Так вы – мистер Мередит? До сих пор я знала только, что ваше имя – Эллиот.
– Да, я мистер Мередит. Но вы можете по-прежнему обращаться ко мне по имени.
Магнолия, улыбнувшись, вытерла руки и покачала головой.
– Боюсь, это будет слишком фамильярно со стороны простого слуги.
– Действительно, я совсем не подумал! Вы правы. Но, когда мы наедине, излишняя официальность ни к чему, Мартин.
– Как прикажете, сэр.
Эллиот внимательно оглядел её.
– Простите за бестактность, мадемуазель, но вид у вас для слуги неказистый. Ваша ужасная одежда… Все решат, что я – отвратительный скупердяй, который платит слуге настолько скверное жалованье, что бедолаге даже не обзавестись приличным платьем!
– Но у меня нет ничего другого! Покупать что-либо, я думаю, нам тоже не стоит: это может навести преследователей на мой след.
– До сих пор вас никто не беспокоил.
– Вряд ли дядя предполагал, что я настолько отчаянная и сумею забраться так далеко! Но, если он решит расширить круг поисков…
– Мне не хочется вас расстраивать, но ему будет несложно вас выследить, мадемуазель.
– Почему? – она удивлённо и беспокойно распахнула глаза. – Вы ведь говорили,