– Отец гордился бы тобой! – тут же откликнулась женщина, продолжая обнимать дочь. Она не спешила разжимать объятия, и Саша, почувствовав неладное, осторожно выбралась из объятий и заглянула матери в лицо. Так и есть, Ольга Андреевна плакала.
– Мам, ты что? Радоваться же надо!
– Я и радуюсь.
– А почему тогда плачешь? – не сдавалась Саша, вытирая текущие из глаз матери слезы.
– Поэтому. Перестань, Сашка, – женщина убрала ее руку. – Подумаешь – слезы. Они высохнут. Через пять минут от них и следа не останется. Рассказывай, что да как. Мне же интересно.
– Конечно. Только форму переодену и руки помою.
– Давай, а я буду на стол накрывать. Надо отпраздновать твое окончание учебы!
Саша кивнула и, чмокнув маму в мокрую щеку, побежала к себе в комнату. Она едва успела снять ставшую привычной за время учебы летную форму, как дверь неожиданно распахнулась, заставив прикрыться тем, что первым попалось под руку: своим праздничным платьем. На пороге стояла Маруся Николаева, давняя, еще со школы, подруга по прозвищу Рысь. Это прозвище не имело никакого отношения ни к облику девушки, ни к ее характеру, а стало результатом сокращения ее имени. Сначала была «Руся», потом «Русь», что вызывало постоянные насмешки одноклассников и наконец «Рысь».
Маруся была красавицей, под стать своему старинному имени. Волосы каштановые с рыжинкой, да такие густые, что коса, которую девушка заплетала, была толщиной с Сашину руку. Косу Маруся носила всегда на груди, потому что ей нравилось на нее смотреть. Глаза у Николаевой были синие, как озера, а фигура… С этим тоже все было в порядке: и грудь красивая, и ноги стройные, и попа… присутствует. Мальчишки за Рысью толпами бегали, но она была девчонкой серьезной, хоть и прагматичной, как все врачи, на чепуху всякую не велась. Мечтала о серьезных отношениях. А кто, скажите, о них не мечтает?
– Сашка! – заорала Маруся, переступив порог. – Ты это видела? – И жестом мушкетера, словно шпагу, выхватила из кармана штанов карту: – Рубиновая!
– Подумаешь… – растягивая буква и «акая» ответила Сашка, и схватив со стола свою карту, сунула ей под нос. – Видишь?
– Ежки-матрешки! И у тебя рубиновая, – выдохнула Маруся и тут же уверенно заявила: – А я и не сомневалась, что ты на отлично экзамен сдашь. Получается – мы с тобой… Кто? Героини!
Надо отметить, что Маруся любила какое-нибудь забавное изречение при случае в свою речь вставить. Традиционные ругательства редко использовала, а вот «мух», «чучундр», «бабаев», «ежек-матрешек» и прочих – постоянно. Забавные ругательства липли к Рыси, как кошачья шерсть к шерстяному платью. Сашка так к этому привыкла, что без этих забавных выражений подругу уже не представляла, а со временем и сама стала эти словечки в свою речь вставлять. Иногда неосознанно, а иногда специально. Уж больно удачно они порой к ситуации подходили.
– Ну это ты загнула, – отмахнулась Саша и подняла упавшее на пол платье. –