Целую неделю я писал, переписывал. Кому-то показывать я стеснялся и когда в сотый раз перечитал мне показалось, что каждое слово на своем месте.
Некоторые слова и обороты я самым наглым образом перетащил из газет – «Известия», «Правда» и других. Родители выписывали кучу газет, журналов, было откуда стырить. Подумал, что в газетах используют самые красивые и нужные слова.
В назначенный день плоды титанических усилий с замиранием сердца выложил на стол.
– Вот!
– Хорошо. После занятий я посмотрю, – улыбнулась Жанна Александровна.
Слушал и одновременно не мог найти себе места, ерзал, грыз губы, тер пальцы. Еще у меня была дурацкая привычка со школы дергать плечом. Как шутил мой брат – надо повесить над плечом острый меч и через день перестанешь дергаться.
– Все свободны, до следующей встречи, а ты, Алексей, останься, – прищурилась Жанна Александровна.
– Хорошо, – потупил голову я и в эту минуту совсем некстати заболел живот.
Да так сильно, что я задержал дыхание. Я весь сжался, но выйти не осмелился.
– Фууу, так писать нельзя! – выдохнула Жанна Алексанровна.
Ну все, сейчас меня накажут и с треском выгонят и больше я никогда даже и думать не буду о том, чтобы что-то написать. Какой стыд! Как можно быть таким самоуверенным. Двоечник всегда и везде двоечник. Никакие курсы не спасут. Точно бездарь! Иди своей дорогой и чем дальше от литературы, тем лучше.
Все это пронеслось в голове как вихрь.
Жанна Александровна подошла, села рядом:
– У тебя сплошной канцелярит. Так не пишут. Вернее пишут, но в официальных документах. Это деловой стиль, который используют сам понимаешь где.
– Не, не понимаю.
– Ну вот смотри…
Жанна Александровна мне на пальцах объяснила, что такое хорошо и что такое плохо. Рассказала про слова-паразиты и про то, что писать надо живым языком, а не заезженными штампами.
Удивился, когда она подвела черту:
– Больше никогда так не делай.
– Как?
– Не надо хватать из газет шаблонные фразы, перетаскивать все эти слова. Выбрось их из головы навсегда. Оставим это тем, кто по долгу службы вынужден использовать канцеляризм.
Легко сказать, по другому-то я не умею, подумал я и выскочил, прямиком направившись в конец коридора.
Вечером сидел насупившись.
С одной стороны, что-то начало вырисовываться, с другой все далеко не так, как хотелось бы. И вообще так тяжело все это дается, что стоит подумать.
Забросить бы все это…
Мне не давала покоя мысль о статье в серьезной газете, часто вспоминал ребят, которые печатались в газетах и которые могли говорить так интересно и красиво. Нестерпимо захотелось, чтобы хотя бы одну мою статью напечатали в «большой» газете. Подумал и решил – буду стараться как смогу.
Это можно назвать завистью, но должно что-то подталкивать человека, как это принято сейчас – должна быть мотивация. Иначе так и буду лежать на печи,