Это место – будто островок в океане, и порой кажется, что мой мир сузился до него.
Сумбур, неадекватность, общий на двоих грязный секрет. Мы варимся в этом на сотне квадратных метров. Раньше думала, что будет легче.
– Что? – Я резко поднимаюсь, аж голова кружится. – Криво приклеила? – Отхожу на пару шагов.
– Продолжай, – говорит Тим, широко улыбнувшись одними губами.
Я уже знаю такую его улыбку – что-то нехорошее задумал. Он включается в игру «гадкий я», как затмение на него находит. Главное – эти минуты перетерпеть, потом Тимофей снова уходит в мрачные мысли и спорт, готовится к главной гонке своей жизни.
Хочу закатить глаза, но решаю, что не буду поощрять. Вместо этого приседаю и продолжаю разравнивать пленку.
Он стоит позади, наблюдает. Даже не шелохнулся, животное! Разглядывает с ног до головы. Опять за свое.
Пялится, пялится, пялится. Его взгляд раздевает, а заинтересованность не вмещается в установленные границы. Похоть рисует невидимые полосы на моей коже. Прекрасно понимаю, что Тиму скучно, он задолбался крутить железки внизу и поднялся, дабы развлечься. А я тут, вот пожалуйста, на блюдечке.
Не выдержав, поднимаюсь и подхожу к нему.
– Прекрати так делать! Я тебя не хочу и не…
Замолкаю на полуслове, потому что Тим достает из-за спины пышный букет красиво оформленных полевых цветов. Протягивает.
– Серьезно?
Он кивает, трогательно заглядывая в глаза, и я начинаю смеяться.
– Ты что же, думаешь, я забуду о своей сестре после букета ромашек?
Тим тоже улыбается. Пожимает плечами.
Смешно! Наверное, вся эта ситуация действует на нервы слишком сильно, и я продолжаю хохотать, пока улыбка на его лице не становится шире.
– Ну На-астя, – тянет он.
– Спасибо, Тим, цветы прекрасны. Помочь не желаешь? Нужно этот шкафчик прибить…
– А что мне за это будет?
– Да господи, прибитый шкафчик у тебя будет!
Он опирается на локти и разглядывает меня с таким наглым умилением, что я едва сдерживаюсь, чтобы не плеснуть ему в лицо еще чего-нибудь. Всем своим видом Тим мне показывает, что до шкафчика ему нет никакого дела и надо ему именно меня.
В его глазах сверкают смешинки, и я отворачиваюсь, позволяя визуально насладиться мною как следует. Я так долго существовала в изоляции, что даже не знаю, выгляжу ли привлекательно.
Когда-то давно я была в себе уверена, теперь – пятьдесят на пятьдесят. Я никогда не могла тягаться с Юляшкой в тонкости и изящности, но у меня было столько дел и интересов, планов, событий, друзей и знакомых, что на сравнения не оставалось времени.
Освобождая цветы от упаковки, которая им совсем не идет, двигаюсь плавнее, чем обычно, словно на сцене выступаю, потому что за каждым моим движением наблюдают.
Не знаю, почему совсем не боюсь Тима. Несмотря на предостережения сестры – страха