Мы с Семеном мрачно пялимся на ушатанные мерсы. Он закуривает.
– Какой план, Тим?
Встряхиваю головой и заявляю:
– Гонка «24 часа Нюрбургринга».
– Иди ты на хер, – тут же следует ответ.
Я не обижаюсь. Он одумается.
Жду, пока Семен отводит душу, строя трехэтажные матерные конструкции, и начинаю говорить:
– Любительские команды на более серьезные соревы не пустят. Перед нами двери закрыли наглухо, сам же в курсе. Я не понимаю почему, но со мной не хотят даже разговаривать, будто кто-то поставил где-то галочку. Наш шанс – Нюрбургринг. – Помолчав, добавляю: – Закрытые двери надо выбивать. Я уже подал заявку.
– Ничего, что четырехдверная? – Семен обходит седан по кругу.
Уже соображает по делу, что хорошо.
– Я изучил правила, там нет ограничений. Мы доделаем подвеску, переставим движок, кое-что допилим.
– Кое-что! Ага. А почему именно мерс, Тим?
Усмехаюсь, вспоминая встречу с батей Юляшки. Догадывался, конечно, что он откажет, но значение имеет форма. Он угрожал, и такое чувство, что именно с его легкой руки мне и перекрыли кислород. А еще мне не понравилось, как на Шилова смотрела его секретарша. Хотя этот момент я поспешно вычеркиваю: такие заботы не в моем стиле. Блядь, не знаю, в чем дело, меня триггернуло от ее страха. Было бы все иначе, я бы познакомился.
– Потому что на этой гонке будет выступать шиловская команда «Автоспорт», которую официально спонсирует «Мерседес».
– Ты хочешь в гонке на мерсе обойти официальную команду мерса?
– Не только обойти. Мы поставим рекорд.
– Боюсь, ты скорее взорвешься в этой груде металла, чем поставишь рекорд.
Мы снова мрачно пялимся на железные дрова.
– Значит, взорвусь, – пожимаю плечами равнодушно. И при этом ничего не чувствую.
Пус-то-та.
Единственное, чего я действительно боюсь, – это что Семен меня тоже кинет, а нового механика, которому доверяешь, найти невозможно. Тогда останется один путь, я с двадцати лет четко вижу его перед собой. Драматичные истории нужно заканчивать драматично, не так ли? Всем плевать, как человек жил. Имеет значение, лишь как он умер.
– Если ты победишь, то станешь легендой.
Федор говорил так же. У гонщиков есть только один шанс остаться в истории. Хороших пилотов много. И они по большей части на хер никому не нужны.
Семен продолжает:
– Или трупом. Как вариант.
– По-моему, не все так плохо, – добавляю я оптимистично. – Ты нагнетаешь.
– Давай сперва посмотрим, что там с движком, потом будем планы строить.
– Есть пара идей.
– Не сомневаюсь. Только Гриху наберу.
– Он разве в Москве?
– Пока нет. Но ты ведь знаешь: где идея безумнее и опаснее, там и он. «24 часа Нюрбургринга»! Ха, тут мы явно лидируем.
Усмехаюсь:
– Спасибо, бро.
Хоть где-то, мать вашу, не почти, а первые.
Глава 7
Трасса понятная до тошноты. За сутки я выучил