На фоне скал Кавказа их ласкают!
Со стороны, как продолжение тех скал,
В четыре этажа видны строения.
Как отражение сферических зеркал,
Пирамидальные изобретения.
И каждая из этих башен ровно год
Строителями рода завершалась.
А комплекс «Вовнушки» – фантазии их плод.
И отпечатком башни тайпы[1] знала.
Сказания, легенды ходят по горам,
Как в башнях женщина детей спасала
И по канату ловко, словно по стволам,
С подвесного моста к ним пробиралась.
В названье Вовнушки ударный первый слог.
Он местом башен боевых зовётся.
Ни разу не смогла переступить порог.
– Ну, как вам, милые, без нас живётся?
Над Таргимской котловиной
Есть гора Цей-Лоам,
Доломитовой лавиной
Славен был узлом.
Под Цей-Лоамским перевалом
Башен виден вид,
То в наследство им досталось,
В памяти хранит.
Здесь природная есть свежесть,
Манит вышина.
Под шум водопада, грохот
Не увидишь дна.
На Джейрахское ущелье
Бросив зоркий взгляд,
Получая наслажденье,
Ввысь орлы парят.
От его великолепья
Глаз не отвести.
Трудности от безмятежья
Им пришлось пройти.
А Цей-Лоам Олимпом звали.
Глыбы скал круша,
Ритуалы исполнялись
Дружно, не спеша.
В свежести природной сила,
Знаменит пейзаж.
Башни все объединила,
Ингушей сей страж.
И Казбека конус снежный
Толстым льдом покрыт.
Подающий всем надежды,
Словно клад зарыт.
И, в хрусталь-воде купаясь,
Солнышко блестит
И, в улыбке отражаясь,
Всех согреть спешит.
Множеством легенд опутан,
Манит стариной.
Дымкой серою закутан,
Лик создав седой.
Черкески, газыри, папахи
Все с детства ими дорожат.
Мужчин Кавказа звать вайнахи!
Так было много лет подряд.
Поступком исцеляют душу,
Решенье Словом огласит,
Но не приемлят здесь кликушу,
А Вера будет главный щит!
Испуг и страх неведом с детства,
Дана закалка от отцов.
Честь достаётся им в наследство
От старых храбрых мудрецов.
А мать достойно почитают
И младшим подают пример,
И тёщу молча избегают,
Так лучше для мужчин, поверь!
И верность ценит в людях, веру,
Измену, правда, не простит,
Мать чувствует в сынке опору,
Мужчины Слово, как гранит!
Держа дистанцию со всеми,
Гостеприимством дорожат.
В молитвах видят лишь спасенье,
И