Наконец, заботливо вытерев почти сомлевшего юношу, служанки помогли ему облачиться в кем-то уже приготовленную одежду: не новую, но чистую тунику, обтягивающие штаны, кожаную куртку без рукавов, а в довершение – сапоги мягкой кожи и длинный дорожный плащ. После чего женщины снова передали Яноша тюремщикам.
Потом были пустынный коридор, ведущая вверх лестница и открытая с одной стороны галерея, меж серых колонн которой юноша вдруг увидел уступы крыш, хаотично разбросанные по склону горы, часть крепостной, грозно темнеющей в ночи стены и залитое лунным светом море. Увидел и сразу же вспомнил жар вчерашнего дня, круто забирающую вверх мощенную булыжником улицу, звон цепи и улюлюканье бегущих следом мальчишек. Тогда город дышал ненавистью, и эта ненависть сквозила и в угрюмых лицах конвоиров, и в мрачных взглядах попадающихся на пути горожан, и в тяжести железа, до крови натирающего ноги, и даже в самом нещадно палящем солнце. Но то было вчера. Сейчас город выглядел совсем по-другому: спокойный, тихий, он доверчиво открывался взору уже почти свободного янычара…
Миновав галерею и внутренний двор с бассейном, в черном квадрате которого как в ловушке подрагивала желтая луна, тюремщики наконец втолкнули Януша в полное жара и жизни пространство.
В огромной, обложенной камнем нише гудело неистовое пламя. Огненные языки яростно лизали подвешенный на крюк котел. Около котла суетились несколько худосочных мальчишек, а на краю длинного изрезанного ножами стола какая-то дородная, неопределенных лет женщина ловко чистила уже обезглавленную рыбину. Голова рыбины, с удивленно разинутой пастью, валялась тут же, и в неживом выпученном глазу ее весело плясало отражение большого огня. У ног кухарки из плетеной корзины обреченно торчали еще несколько поникших рыбьих хвостов.
Завидев вошедших, женщина оставила работу и, отирая о передник жирно блеснувшие руки, степенно прошествовала в противоположный конец кухни. Оттуда она появилась уже с тарелкой и большой глиняной кружкой с отколотым краем. Все это кухарка молча поставила на стол перед Янушом и снова вернулась к своему занятию.
– Ну что смотришь: ешь давай, – пробасил один из тюремщиков, подталкивая юношу к столу. Другой с грохотом пододвинул скамью.
Второго приглашения Янушу не потребовалось. Со своим нехитрым завтраком (в тарелке оказался ломоть хлеба и хороший кусок жареной рыбы, а в кружке – разбавленное водой вино) он расправился в два счета.
Когда юноша допивал вино, в кухню влетел одетый в дорожное платье коренастый крепыш.
– Ну