Она не спешила. Чем позже придёт, тем короче будет очередь и тем меньше времени придётся там провести. Зал был центром школы. Здесь встречались ученики всех классов, проходили праздники, устраивались презентации и сообщались новости. Но что важнее всего – здесь выяснялось, кто к какой группе принадлежит и кто всем заправляет. Хоккейная команда сидела, разумеется, ближе всех к раздаче еды – чтобы далеко не ходить. Фанаты «Лис» и те, кто и сам мечтал оказаться в команде, то есть все их сторонники, группировались вокруг. «Лисы» были гордостью школы имени Беттины фон Арним, единственной средней школы в Аркене. Поэтому здесь повсюду в сверкающих витринах были выставлены хоккейные кубки. За соседним с «Лисами» столом обедали ребята из семей, живших в городе уже несколько поколений или имеющих наибольшее влияние. Большинство из них были старостами классов или просто считали себя незаменимыми. Гусыни из класса Мерле тоже сели бы за этот стол. Дальше сидели обычные ребята, которые просто хотели поесть, не привлекая внимания или избегая неприятностей.
Члены театрального кружка сидели за длинным столом вместе с девчонками и мальчишками, выпускающими школьную газету. С их мест открывался самый лучший обзор всего помещения.
Совсем сзади за маленьким групповым столом занимали место чудаковатые умники. А на наиболее отдалённых от «Лис» местах обосновались оборотни. Преимуществом такой рассадки было то, что обе группы не особо пересекались друг с другом, а недостатком – что при битве с использованием еды доставалось ребятам, сидящим между ними. Из-за чего эти битвы каждый раз становились темой для школьной газеты.
Кто где сидит, определялось тем, кто ты, с кем ты и кто твои друзья. Мерле чаще всего брала свой поднос и уходила с ним в подвал. Там, в помещении, где хранились спортивные маты, никто не нарушал её покой. Проблема состояла в том, чтобы пройти мимо «Лис», не лишившись десерта.
Плетясь по гладко отполированным бесчисленными учениками каменным плитам коридора, она заметила, что здесь не одна. Остановившись, Мерле прислушалась. Стрельчатые своды порождали коварное эхо. Она огляделась, но никого не обнаружила. Сверху на неё взирали только скульптуры каких-то страдальцев, стоящие ещё с тех времён, когда в здании располагался монастырь, и ей не впервые бросилось в глаза, что изображали они исключительно мужчин. Старых бородачей с усталыми глазами. Что, неужели не было святых женщин?
Вот! Опять этот шёпот. Мерле ещё не могла разобрать слов, но не сомневалась, что идёт в нужном направлении. Она приблизилась к скульптуре человека в длинной рясе, держащего на своих плечах тяжесть потолка. Выглядел он при этом несчастным, и Мерле пожалела его. Усы и очки, которые кто-то пририсовал на его лице, не делали его более счастливым.
Теперь голоса звучали совсем близко. Мерле прислонилась к скульптуре.
– …мне