Два дня из жизни советского опера. Борис Колесников

пачку «Мальборо» в сторону собеседника, предлагая закурить.

      – Ты вчера наехал на Молдавана и забрал у него импортную тачку?

      – Глеб Егорыч, как тебе не стыдно! – наигранно возмутился Руль. – Моя братва грубо не работает. Если бы понадобилось, Молдаван сам бы тачку пригнал и десять расписок написал.

      – Видишь, – не давая войти в роль, оборвал его Глеб, – ты уже почти признался, Молдавана знаешь, и о том, что он стачками импортными связан, тоже, – а твоя братва – балбесы известные, за ними глаз да глаз нужен. Ты же не хочешь, чтобы я за ними присматривать стал? – закончил он, добродушно улыбаясь.

      Руль нахмурился, обретя натянутое спокойствие. «Глеб, ты же знаешь, я к таким разговорам не привык», – произнес он, скрестив руки на груди. Его взгляд был настороженным, словно он искал выход из этой неловкой ситуации.

      – Не спеши с ответом, – миролюбиво сказал Глеб. – Через час-другой позвони мне на служебный. И, кстати, чуть не забыл: мне не важно, кто тачку забрал. Мне нужно, чтобы к утру она была у хозяина. Если всё будет, как я сказал, тогда по нулям.

      – А если не будет? – спросил Руль, сверля Глеба взглядом.

      – Тогда не знаю, – развел руками Глеб. – Жизнь покажет.

      Он встал, положил деньги за кофе на столик и, не спеша, вышел из бара.

      Руль оставался на месте, пытаясь осмыслить услышанное. Он знал, Глеб не из тех, кто бросает слова на ветер. Сложив руки за головой, он откинулся на спинку стула и тяжело выдохнул Время, пусть и всего пара часов, чтобы обдумать всё, у него всё же было.