Неудивительно, что среди населения, сохранившего под покровом христианства древне-языческие верования и дикое миросозерцание V и даже IV века нашей эры, очень часто встречаются случаи настоящей религиозной мании. Явления призраков там дело обычное. Ужас перед загробной жизнью и муками ада сказался в целом ряде поразительных народных поэм. Раскаяние и скорбь о страданиях Искупителя и святых мучеников доводят иных наивных простаков до полного экстаза, под влиянием которого степенные, по-видимому, люди ночью, случалось, покидали свои семьи и возвращались домой лишь на заре, усталые, с окровавленными руками. Потом оказывалось, что они тайком в окрестных часовнях вырывали стрелы из статуй великомучеников и гвозди из рук Распятого.
Семья Ренана, насколько можно судить по его воспоминаниям, ничем особенно не выделялась из этой темной, но глубоко верующей, тихой, терпеливой, несколько угрюмой и сосредоточенной массы тружеников-идеалистов. Все его родственники, за исключением одного дальнего, составившего себе крупное состояние и положение в свете торговлей неграми, были бедны, как Иов, и совершенно неспособны к промышленной и торговой деятельности, которую они, впрочем, и не считали даже достойной порядочного человека. С незапамятных времен, в течение с лишком тринадцати столетий некогда воинственный род Ренанов, или Ронанов, проживал в ущелье Ледано, в стране Гоэло, занимаясь почти исключительно земледелием и рыболовством. В этой тихой, безвестной трудовой жизни веками накоплялся, по выражению Ренана, «капитал идей и чувств», который и составил громадное наследство гения. «Я чувствую, что я думаю за них и что они живут во мне», – замечает Ренан в своих воспоминаниях.
В конце ХVIII века его дед совершил переход к городской жизни, переселившись в местечко Трегье, расположенное неподалеку от Атлантического океана. В эпоху революции старик Ренан выказал благородный патриотизм, отказавшись от выгодной покупки национальных земель, отнятых у их законных владельцев.